De Conspiratione / О Заговоре
Шрифт:
Номенклатурные «весовые категории» союзного министра, кандидата в члены ЦК КПСС Петра Ломако и секретаря провинциального обкома Семена Борисова были просто несопоставимы. На первый взгляд может показаться, что Борисов, опьяненный ароматами хрущевской «оттепели» и вдохновляемый светлым образом алмазного будущего ЯАССР, совершил бюрократический подвиг, бросившись на административную амбразуру, защищаемую угрюмым сталинским ретроградом (П. Ломако руководил цветной металлургией СССР с 1940-х годов.) Но одно обстоятельство позволяет усомниться в якутском экспромте. С. Борисов в своем докладе достаточно свободно оперирует показателями добычи алмазов на Урале. В 1956 г. эта информация имела гриф «совершенно секретно». А система оборота секретной документации была устроена следующим образом: союзные министерства имели так называемый «Перечень
Уже в начале января 1957 г. коллегия Министерства цветной металлургии СССР приняла постановление о срочном разворачивании работ по промышленному освоению месторождений алмазов в Якутии за счет капиталовложений министерства и создании треста «Якуталмаз». Столь быстрое воплощение якутских инициатив, особенно впечатляющее на фоне почти трехлетней предыдущей волокиты, позволяет предположить, что решение о старте алмазодобычи в Якутии было принято до декабрьского пленума, на котором на самом деле состоялся некий «алмазный концерт». Для кого же он предназначался и почему пришелся именно на конец 1956 г.?
Чтобы ответить на этот вопрос, надо несколько прояснить ситуацию с алмазной промышленностью, существовавшей в СССР до открытия якутских месторождений. Относительно недавно был рассекречен доклад, адресованный Л. Берия и Г. Маленкову и включающий описание промышленных объектов, находящихся в ведении МВД на 1949 г. В нем, в частности, говорится: «Специальное главное управление (Главспеццветмет) МВД СССР. Имеет своей задачей обеспечение выполнения установленного Правительством плана по добыче золота, платины и алмазов. В системе Главспеццветмета имеются тресты и комбинаты, в состав которых входят приисковые, рудничные управления, отдельные шахты и другие объекты, непосредственно занимающиеся добычей драгоценных металлов. При трестах и комбинатах имеются старательские артели, работающие по договорам. На работах Главспеццветмета используются заключенные, содержащиеся в 9 лагерях» (ЦА ФСБ РФ).
В состав Главспеццветмета входил трест «Уралалмаз», образованный в сентябре 1946 г. На добыче алмазов работали заключенные «Кусьинлага», спецконтингент насчитывал более 3 тыс. человек. Должности руководителя «Уралалмаза» и «Кусьинлага» были первоначально объединены. В марте 1953 г. Главспеццветмет был передан в ведение Министерства металлургической промышленности СССР, куратором управления стал первый заместитель министра П. Ломако. В феврале 1954 г. это министерство разделилось на Министерство черной металлургии и Министерство цветной металлургии. «Уралалмаз» перешел в Минцветмет, министром которого был назначен П. Ломако.
Объем добычи «Уралалмаза» в 1940-е и 1950-е годы был небольшим — от 10 тыс. до 30 тыс. карат в год. Но не меньше трети добываемых алмазов имели массу более двух карат при превосходном ювелирном качестве. Гранильной промышленности в СССР в то время не существовало, внутренний рынок бриллиантов был равен нулю. С трудом верится, что суровые сталинские соколы дробили эту роскошь в порошки для хонингования цилиндров танковых дизелей в Нижнем Тагиле. Впрочем, выступая на упомянутой коллегии Минцветмета, П. Ломако весьма недвусмысленно дал понять, что основное назначение вверенной ему алмазной промышленности — давать экспортную продукцию: «Международная обстановка требует от нас сосредоточения всех сил и средств нашей Родины на укрепление и развитие валютного фонда нашего государства путем разработки алмазных месторождений в
История экспорта алмазного сырья Советским Союзом с 1946 по 1957 гг. не написана и по ряду причин вряд ли когда-нибудь найдет своего летописца. Официальных данных об этом экспорте не существует. Но в рассекреченных в начале 1990-х годов документах (в основном стараниями правозащитников, боровшихся за историческую правду о ГУЛАГе) изредка всплывает упоминание структуры, осуществляющей «оперативно-чекистское сопровождение» алмазной промышленности. В документах разных лет она упоминается то как «спецотдел МГБ», то как «спецотдел МВД» под разными номерами. Известно, например, что в 1949 г. эта структура насчитывала 221 сотрудника, из них офицеров — 208. Что входило в понятие «оперативно-чекистское сопровождение» алмазной промышленности в 1949 г.? Охрана «Кусьинлага»? Вряд ли — охраной лагерей занимались другие, хорошо известные подразделения, да и не «оперативное» это дело. Внедрение агентуры в структуры теневого алмазного рынка? Так этого рынка в СССР тогда просто не существовало. Борьба с алмазной контрабандой? Говорить об алмазной контрабанде в СССР сталинского образца, окруженном «железным занавесом», просто смешно. Обеспечение сохранности продукции «Уралалмаза»? Но тогда при чем здесь оперативная работа? Остается предположить, что в функции этого подразделения входил санкционированный, но никак не отражаемый официальной статистикой экспорт алмазов, являющийся одним из внебюджетных источников «валютного фонда нашего государства».
Если такое предположение верно, то следует признать, что с 1946 г., когда началась промышленная добыча алмазов на Урале, СССР выстраивал устойчивый экспортный канал алмазного сырья, о существовании которого «хозяин» советской алмазной промышленности и номенклатурный «тяжеловес» П. Ломако, в отличие от секретаря якутского обкома, был осведомлен (чему косвенно свидетельствует его рассуждение на приснопамятной коллегии). Кто был покупателем этих алмазов, достоверно неизвестно. Но в любом случае не таким мелким представляется этот поток (а главное — его источник), чтобы ускользнуть от внимания корпорации «Де Бирс», которая тогда прочно удерживала монопольное положение на алмазном рынке.
Для понимания дальнейшего развития ситуации важно отметить несколько событий, произошедших в рубежном для алмазного рынка 1954 г. Открыто первое в Западной Якутии коренное месторождение алмазов (трубка «Зарница»). Министр профильного министерства П. Ломако жестко блокирует инициативы якутского руководства, направленные на «ускорение промышленного освоения якутских алмазов». Сэр Перси Силлитоу, бывший (до 1953 г. включительно) руководитель британской контрразведки, по предложению «Де Бирс» приступает к созданию Международной организации алмазной безопасности, ядро которой составили сотрудники МИ-5.
Приглашение Силлитоу возглавить спецслужбу «Де Бирс», безусловно, связано с угрозой рынку, которую могли создать только якутские алмазы. Во-первых, «русское направление» было в те годы ведущим в деятельности МИ-5, и Силлитоу разбирался в тактике и стратегии советских спецслужб лучше, чем кто-либо. Во-вторых, на первой встрече Эрнст Оппенгеймер пояснил Силлитоу, что если возникнет независимый источник сырья в объеме около 20 % от существующего уровня добычи, монопольной организации рынка может быть нанесен непоправимый ущерб. Обсуждение этой цифры показывает, что «Де Бирс» полностью владела прогнозными оценками якутских месторождений, которые, разумеется, имели гриф «совершенно секретно» по ведомству П. Ломако.
Из воспоминаний С. Борисова («Алмазы и вожди», М., 2000 г.) совершенно невозможно понять, какими мотивами руководствовался П. Ломако, занимая столь жесткую позицию в отношении сроков освоения алмазных месторождений в Якутии. Аргументация С. Борисова, касающаяся экономических сторон проекта, выглядит безупречной, а возражения П. Ломако, мягко говоря, представляются неконструктивными. Представить же, что один из главных создателей советской горнодобывающей промышленности, занимавший министерское кресло в общей сложности более сорока (!) лет, был просто тупым, ленивым и безответственным бюрократом — невозможно. Учитывая вышеизложенные обстоятельства, этот странный парадокс снимается следующей гипотезой.