De Conspiratione / О Заговоре
Шрифт:
Чем объяснить либерализацию отношений между СССР и «Де Бирс» накануне закрытия советского проекта? Конечно, «Де Бирс» не пыталась спасти Советский Союз. Но в условиях «перестройки» управляемый хаос, в котором пребывал советский алмазно-бриллиантовый комплекс с момента своего создания, мог превратиться в хаос неуправляемый. С развалом союзных министерств могло возникнуть множество мелких независимых компаний — в добыче, в огранке, в экспорте, через которые произошел бы неконтролируемый выброс на мировой рынок огромного количества советских алмазов. Единственным способом, позволяющим избежать этого крайне неблагоприятного для «Де Бирс» сценария, была предельная концентрация предприятий советской алмазной индустрии в одних руках, что и удалось сделать В. Рудакову. «Главалмаззолото», эта «советская “Де Бирс”», в условиях быстрого умирания СССР была не опасна, а полезна для контролера рынка, и ее следовало поддержать.
Поддержка «Главалмаззолота»
Разумеется, «Де Бирс» приняла решение о таком фантастическом кредите не из-за личных симпатий к В. Рудакову и к его революционным преобразованиям советского алмазно-бриллиантового комплекса. Причина крылась в опасениях «Де Бирс» относительно возможности несанкционированного появления на рынке стоков Гохрана в критический момент ликвидации СССР. Это могло обвалить рынок, и «Де Бирс» решила подстраховаться, забрав около половины гохрановских алмазов. Развитие ситуации после августа 1991 г. показало, что опасения «Де Бирс» имели под собой реальную почву.
Не забывала «Де Бирс» и о прямом спонсировании ближайшего окружения М. Горбачева. Фонд «Наше наследие», руководимый Р. Горбачевой и академиком Д. Лихачевым, регулярно получал через Н. Лобанова-Ростовского весьма крупные суммы, ощутимо скрашивающие для высшего советского истеблишмента невзгоды «перестройки».
Одновременно с концентрацией отрасли вокруг «Главалмаззолота» осуществлялась ликвидация центробежных инициатив, часть которых была весьма серьезна: например, группа якутских депутатов пыталась организовать референдум об отделении алмазоносных районов от остальной Якутии. Жесткую оппозицию В. Рудакову составлял директор самого крупного (тогда около 80 % годовой добычи «Якуталмаза») Удачнинского ГОКа Николай Уркин. Он прямо настаивал на превращении ГОКа в абсолютно самостоятельное предприятие с правом экспорта алмазов. 15 января 1991 г. Н. Уркин, находясь в командировке в Москве, выпал с 7-го этажа гостиничного комплекса «Измайлово». Это была далеко не единственная странная смерть в последние годы существования СССР среди людей, связанных с алмазной промышленностью. Якутский журналист Г. Окороков собрал досье по ряду таких случаев, и на основании этих материалов прокуратура РСФСР была вынуждена начать расследование. Однако вскоре Г. Окороков был насмерть сбит автомобилем — прямо у порога якутского обкома КПСС. В конечном счете ни одно из дел об «алмазных» самоубийцах и жертвах «несчастных случаев» не было расследовано, хотя в этот перечень попали не только рядовые офицеры КГБ и функционеры алмазной промышленности, но и люди, входящие в номенклатуру ЦК КПСС, как, например, посол СССР в Ботсване Б. Асоян.
В июне 1990 г. было заключено очередное торговое соглашение между «Главалмаззолото» и «Де Бирс» — на сей раз на пять лет в отличие от привычных трех. Условия соглашения предусматривали его исполнение независимо от любых политических обстоятельств. Судя по всему, судьба СССР договаривающимся сторонам была абсолютно ясна.
Алмазы, «международный терроризм» и новые способы управления глобальными рынками
Ликвидация СССР с необходимостью ставила перед надгосударственными управляющими структурами задачу создания достаточно мощного спарринг — партнера, на которого могла быть возложена миссия очередной «империи зла». В силу целого ряда обстоятельств в качестве такого противника был выбран «международный исламский терроризм». Мог ли алмазный рынок, эта своеобразная лаборатория, в которой уже многие десятилетия моделировались и отрабатывались методы глобального управления, остаться в стороне от захватывающего процесса проектирования и производства нового «исчадия ада», сравнимого по масштабу с германским нацизмом и коммунистической угрозой? Разумеется, нет. Детищу Сесила Родса в очередной раз предстояло сыграть пионерскую роль в отработке новейшей стратегии надгосударственных структур.
Терроризм как способ решения политических задач был известен с незапамятных времен, но до исчезновения СССР с политической карты мира никогда не претендовал на роль самостоятельного политического игрока. Это был инструмент, который при определенных обстоятельствах использовался практически всеми серьезными участниками политической игры, независимо от идеологических оболочек, в которые они упаковывали свои стратегии. Террористическая деятельность, тем более в значительных масштабах, требует
«Международный исламский терроризм» не мог финансироваться за счет бюджета одной или нескольких мусульманских стран, какой бы высокой степенью радикализма ни отличалось их руководство. Финансирование через государственный бюджет неизбежно привлекает огромное количество глаз и ушей. Источники оплаты единичного акта «государственного терроризма» можно на некоторое время более-менее надежно спрятать, но финансирование «мировой террористической войны», ведущейся одновременно на всех континентах, кроме Антарктиды, и в течение пары десятилетий, пропустить через госбюджеты невозможно. А если существуют надежные доказательства, что новая угроза всего лишь инициатива одного или нескольких радикальных исламских государств, этих политических изгоев и экономических карликов, то и адекватное решение — короткий (слишком короткий!) межгосударственный конфликт с абсолютно прогнозируемым результатом. Убедительный пример — теракт на дискотеке La Belle в Западной Германии весной 1986 г., проведенный по заказу ливийских спецслужб и направленный против американских военнослужащих (пострадали более 200 человек), и через месяц — ответная бомбардировка авиацией США Триполи и Бенгази.
«Государственный терроризм» со стороны известных исламских стран не мог обеспечить глобального конфликта требуемого уровня и длительности, для этого требовалась надгосударственная исламская радикальная структура с оригинальными и непрозрачными для мирового сообщества источниками финансирования. Традиционные глобальные криминальные рынки — наркотиков, проституции, контрафакта — не годились для решения этой задачи в силу своей громоздкости, медленного оборота, а главное — тесной взаимосвязи с национальными бюрократиями, коррумпированность которых есть необходимое условие существования криминальных рынков. Проблема решалась только финансовыми потоками быстрыми, почти невидимыми и принципиально недоступными для контроля со стороны национальных бюрократий.
Необходимо отметить, что исламский мир обладает превосходной теневой финансовой структурой, известной как «хавала». Ее история насчитывает несколько сотен лет, она построена на принципе отсутствия документирования финансовых операций и позволяет перебрасывать денежные средства из страны в страну практически моментально — по телефонному звонку с кодовой фразой. Наличие такой системы было просто подарком для проектировщиков «международного исламского терроризма», но «хавала» имела один существенный недостаток. Она была хороша как секретная платежная система, но не годилась как источник прибыли, которая могла бы быть инвестирована в мировую террористическую войну. Как известно, Коран запрещает брать проценты с финансовых операций. «Хавала» формально нарушает этот запрет, но только в объеме, необходимом для ее собственного функционирования, фактически только для содержания института операторов — «хаваладаров» и компенсации накладных расходов. Реально это 1–3 % от суммы транзакции. Свободного денежного потока она практически не генерирует. Для создания независимой экономики «международного исламского терроризма» в «хавалу» требовалась впрыснуть свежую финансовую кровь, обеспечивающую необходимый для инвестиций в новый проект профит.
Сегодня невозможно назвать имя гения, который предложил скрестить «хавалу» с бездокументарным оборотом алмазов, с принципом «Мазал У ’Браха». Был ли он хасидом или шахидом — кто знает? В конце концов, обе системы — бездокументарных сделок с алмазами и бездокументарных переводов и платежей — были изобретены в семитском мире, правда, на разных его полюсах. А может это был тот, кто блестяще знал алмазный бизнес и одновременно принадлежал к числу изобретателей «международного исламского терроризма», тот, кто понимал острую необходимость возникновения новой «империи зла», поскольку был одним из авторов ликвидации империи старой?