Дебютант-киднеппер
Шрифт:
Блин... Покосился на Летисию, выдавил сквозь зубы.
— До вечера причаливать не будем.
— Как? — округлились глаза у девчонки, — Но я же... Я не могу... до вечера! Мне ... мне правда очень надо!
Тут позади загромыхало втаскиваемое весло, потом мимо нас в развалку протопал Ойвинд. Ухмыляясь во все клыки, пристроился у кормового штевня по нашему борту, так чтоб на Кнуда не попало, распустил завязки на штанах...
Летисия сначала непонимающе смотрела за ним, потом осознав, что сейчас будет, резко стала пунцовой и отвернулась.
Никто, конечно, в свежую погоду такого себе не позволял — риск улететь за борт существовал не иллюзорный, но в остальное время — не будешь же терпеть! А уж когда мы не выходили на берег по несколько дней...
Закончив, Ойвинд как нив чем не бывало завязал штаны и, проходя на место, как бы случайно, оперся о плечо девушки. Ах ты ж паскуда, еще и руки вытер!
— Мы справляем нужду вот так, — с вызовом посмотрел я на Летисию.
— Да... Да вы можете это делать как угодно! — И куда страх делся? Графская дочка преисполнилась возмущения, — Но я буду делать это только на берегу!
— Повторяю, — собрав терпенье в кулак, проговорил я, — пристанем мы не скоро.
— Немедленно доставь меня на берег! — уже брызгая слюной от ярости, выкрикнула Летисия.
При этом она топнула ножкой, ойкнула и сжалась сильнее.
— Берег вон, — кивнул я на еле видневшуюся полоску, — если хочешь, плыви.
А она не прыгнет? Сомнение шевельнулось, но замолкло — далеко, волна, вода еще холодная. Тут надо быть нефиговым спортсменом, чтоб попробовать добраться туда вплавь. Девушка, похоже, это тоже понимала.
— Немедленно! — в голосе злость уже начинала уступать место безнадеге.
— Нет, — я покачал головой. — Ты всё видела.
— Но я... — злость почти пропала, теперь ее место занимала паника, — я не могу! Ты понимаешь, болван! Не могу! — выкрикнула она в отчаянии.
— Слышь, Сигмунд, — повернулся я ко всё еще стоящему рядом форингу, — Качает здорово, а она у нас за борт не булькнет? Всё ж столько денег...
Брат смерил девушку взглядом.
— Так люди вроде плавают?
— Не все, — качнул я головой, — да и не в такую погоду.
— Тогда иди, придержи ее, — с усмешкой нашелся тот.
Зараза! Я скрипнул зубами: насмешек теперь — до конца похода не отстанут.
— У тебя нет выхода, — я постарался придать голосу как можно большую убедительность, — ты или мочишься под себя, или вон, как этот ... с борта. По-другому, — припечатал я, — никак.
На ее глазах выступили слёзы. Наверно минуту она колебалась.
— Но... я не могу... я... Они все смотрят, — наконец еле слышно, с мольбой в голосе протянула Летисия.
Я вздохнул.
— Иди на нос, как видишь все сидят к носу спинами...
Втащил весло внутрь, встал.
— Пошли, — если не взять ситуацию в свои руки, можно бесконечно препираться. Вот только мочевой пузырь у нее не бездонный.
И я чуть ли не волоком потащил графскую дочку на нос за руку. Парни завозмущались — всё таки ветер был с носа, никому не хотелось быть... обмоченным, но Сигмунд видимо что-то почувствовав прикрикнул.
— Вот видишь, — показал, когда мы оказались впереди всех гребцов.
— А он?
— Фритьеф, — посмотрел я на ветерана, — можешь отвернуться?
Здоровяк хмыкнул, встал, потянулся... и повернулся лицом к противоположному борту.
— А... я же упаду, — голос как у приговоренной.
Черт! Ну точно, я ее притащил на плаху и ща голову рубить будут!
— Хватайся за мой пояс, — я повернулся спиной.
Заодно прикрыл ее от Кнуда с Сигмундом, который всё еще оставался на корме.
Назад я вел Летисию, красную как помидор. И злую! Глаза сощурены, на вопросы не отвечает, только плечиком дергает. Плюнь — зашипит! Плюхнулась на то место, где раньше мачта стояла, завернулась в толстый темно-малиновый плащ с опушкой, с таким видом, словно нас здесь вообще не существует. Ну и ладно. Посмотрим, как запоешь, если мы и в эту ночь не пристанем.
***
Пристали под вечер. Кнуд подыскал место по глуше — берег в этом месте весь зарос густым лесом. Выслали разведку, те вскоре вернулись, сообщили — лес тянется и тянется, конца и края не видно. Да и проходим плохо: кусты, кое-где болотца.
— Вот и хорошо, — кивнул внимательно выслушавший Сигмунд, — сейчас не о добыче думать надо, а чтоб нас не увидели.
Огонь развели в подходящей яме, огонь с воды не видно, водрузили котел. На кашу пошли остатки зерна и опять вяленая козлятина. Ручьев по близости не нашли, но у нас еще с острова оставалась питьевая вода.
Я помог Летисии перебраться на берег.
— Бежать не вздумай — в каком-нибудь болоте утонешь.
Та, не говоря ни слова, только плечиком дернула, хмыкнула и повыше задрала нос. Ну ладно...
Разместились на небольшой прогалине, метров десять на четыре, притащили поваленных деревьев, чтоб на земле не сидеть. Тут и каша подоспела.
Я поднес деревянную миску с деревянной же ложкой, сидящей на бревне Летисии. Неподалёку расположились мои друганы: Бьярни, Синдри, Фреир. Торстейну выпало дежурить ночью.
— Что это?
— Еда, — пояснил я, изобразил издевательский полупоклон, — простите вашество, другой посуды у нас нет.
Правда в голове промелькнуло, что у нас целый трюм серебряной и даже золотой посуды. Ну не доставать же!
— Я вижу, — графская дочка презрительно тронула миску пальчиком. — Я это есть не буду, — тут же заявила она.
— Другого нет, — я пожал плечами.
— Но она же ... воняет! — скривила рожицу Летисия.
Я принюхался. Ну... Есть маленько. Всё-таки мы вялили мясо на скорую руку, считай в походных условиях.