Дебютант-киднеппер
Шрифт:
Да твою же мать! Я вскочил на ноги.
— А ничего, что через восемь дней нам привезут еще полторы тысячи, а Болли?
Волосатик пожал плечами, но тут долетел голос Ойвинда.
— Жадность сгубила многих, Асгейр. Мы можем потерять больше, чем приобрести, подумай над этим.
Это что сейчас было? Это меня обвиняют ... в жадности?
— Мы и так сделали небывалое, — негромко, но веско заметил Моди, — мы получили выкуп с людей. Считай, мы уже вошли в легенды... Я думаю, славы нам хватит.
Блин... И кто это говорит? Я бы понял, если б вякали Боллины подпевалы: Эйрик с Рериком, но говорят «старые» хольды!
— Согласен, — высказался Берси. — Тысяча, это хоть и меньше, чем полторы, но куда больше, чем ничего.
Черт, «медвежонок», ты то куда? Ты ж нормальный пацан! И тут я поймал просто торжествующий взгляд Болли. А-а-а, гад!
— Правда, Асгейр, — тихий голос Бьярни ударил как под дых, — ты сделал невозможное. Ты провернул всё это дело. Может пора остановиться и вернуться домой?
Болли тут же скривился, в глазах мелькнула злость. Но лишь на секунду.
— И что же ты предлагаешь? — уставился я глаза в глаза волосатику.
— Как что? — делано удивился тот, разводя руками. — Собираться и идти домой. Как там ветер, Кнуд, — обернулся он к кормчему, — уже переменился?
— Ослабел, — донесся голос Кнуда, — пока еще северный, но пока обогнем Вестлёнд, там можно и в лавировку будет.
— Вот видите?
— А что ... — я невольно запнулся, — с девкой?
— С девкой? — переспросил волосатик, — А чего с девкой? Ничего. Она нам больше не нужна. Если хочешь — себе забери, хочешь — тут отпусти.
— Что, теперь даже позабавиться не хочешь? — я попытался уязвить оппонента.
— Да кому она больная нужна? — скривился тот. — К ней даже прикасаться неприятно.
Козел! Ты же понимаешь, что переход до Оркланда она не выдержит. Да и здесь оставить... Далеко она такая уйдет? Даже к людям не выйдет.
Я бросил взгляд на брата с ветераном, они же в курсе, сколько нам должны за Летисию. Но те сидели с ничего не выражающими мордами. Ну ладно...
— Хорошо... — выдохнул я. — Не хотел говорить раньше времени... Короче, за то, что люди нарушили свои обещания, дважды откладывали выкуп... Я поднял цену до пяти тысяч марок!
Немая сцена. Любой театр, ставящий «Ревизора», позавидует. Большинство парней просто выкатили глаза, у кого-то даже каша из раскрывшегося рта вывалилась. Недовольный взгляд Сигмунда. И злые глаза Болли.
— Пять тысяч марок? — чуть ли не по слогам переспросил Ойвинд. — Это ж по сколько на каждого придется?
Народ тут же зашушукался, запереговаривался. А я, глядя в сжавшиеся до щелочек глаза Болли, подумал, что теперь надо чтоб рядом с Летисией всегда был кто-то из друзей.
***
— Так что там на счет пяти тысяч марок? — отозвал меня после завтрака в сторонку Сигмунд.
— Ничего, — буркнул я.
— То есть ты это придумал?
— А как еще было заставить этих баранов довести задуманное до конца? — я недовольно передернул плечами. — В конце концов, не так сильно и соврал. Нам еще три должны, плюс эта тысяча. Ну подумаешь, не пять, а четыре...
— Смотри, парень, — тут же нарисовавшийся Фритьеф покачал головой, — лид может не простить такого обмана.
Да пофигу, подумал я, если учесть, что по собственной глупости согласился на сокращение до тысячи солидов... Как-нибудь выкручусь.
— Скажи-ка мне, брат, — Сигмунд подошел вплотную, и заглянул мне в глаза, — ты же всё это затеял не из-за девки?
— Что? — я отстранился. — О чём ты? Да я мечтаю поскорей от нее избавиться! Ты не представляешь, как она меня уже достала!
Форинг помолчал некоторое время, о чём-то размышляя.
— Тогда ладно, — обронил брат, небрежным жестом показал: «свободен».
— Слушай, Сигмунд.
— Что еще? — он уже начал отходить.
— Я, конечно, сейчас наберу еще листьев да может подстрелю чего-нибудь. Ну надо же, чтоб она до обмена дожила, — тут же пояснил я. — Но по-хорошему ей бы теплого молока... Да и мёд у нас почти кончился...
— И что ты хочешь?
Я пожал плечами.
— Ну так может сходим в какую-нибудь деревню?
Сигмунд вздохнул, сделал шаг на встречу, ухватил меня за тунику.
— Вот как тебя понять, брат? — негромко проговорил он. — То ты кричишь: «Я не буду грабить бедных крестьян!», то наоборот предлагаешь мне совершить набег на деревню...
— Ну... — я замялся. — Помрет ведь. Пленница.
Брат смерил меня взглядом с головы до ног.
— Я не буду рисковать своими хольдами, ради какой-то девки, — бросил он презрительно. — Помрет, значит судьба у нее такая.
Чёрт!!! Но прежде, чем я успел что-либо возразить, форинг добавил.
— Впрочем, если тебе так надо... Парни, кто ходил в разведку, говорят, что в полудне ходьбы от берега есть небольшая деревня. Бедная... Можешь сходить сам... Если кто согласиться сходить с тобой... — пауза затянулась, — я возражать не буду. Только сюда погоню не притащите.
И утопал. А я остался стоять в некоторой растерянности.
***
— Давай, Асгейр, решай, что делаем, — лежащий рядом Снор повернул голову и пристально посмотрел на меня.
И почему я?
Мы, а это я, Бьярни, вполне оклемавшийся к этому времени Синдри, Хельги и Снор расположились на вершине лысого, как макушка Эгиля, холма, и разглядывали раскинувшееся у его подножия небольшое поселение. Фреир собирался с нами, но я уговорил парня присмотреть за Летисией. Торстейна назначили в караул этой ночью, а больше у меня друзей и не было. Даже Хельги я бы не назвал приятелем, он скорее демонстрировал дружеский нейтралитет. С нами еще набивался Регин, но того не отпустил Сигмунд, заявив, что лучник у нас остается один, и он им рисковать не хочет. А вот Снора, который скорее пошел за компанию с Бьярни, форингу отговорить не удалось.