Дед и внук
Шрифт:
– В баке.
– Возьми-ка.
– Сейчас, дедушка. Я, дедушка... Нюрка, где чайник?
– А я почем знаю?.. Вон твой пинжак. Лови!
И Нюрка кинула одежду Пахомке. Одевшись, Пахомка достал из-под койки чайник и, в свою очередь кинув его Нюрке, сказал:
– Сбегай-ка дедушке за кипятком.
Дед, глядя на обоих, в изумлении всплеснул руками:
– Охти! В цирк я попал, что ли?
– Я побегу, дедушка!
–
– Я не могу, дедушка, я ведь сюда на один момент, потому что...
Й, не докончив фразы, он скрылся так же неожиданно, как и прибежал.
Дед потирал лоб.
– Ну, как вам?
– спросила его Нюрка.
– Кипятку-то брать? Бак скоро закипит.
Дед молчал.
– Ладно... Я возьму, покуда вы тут опомнитесь, - сказала Нюрка.
Но деду было уже не до кипятку. Он стоял у широкого окна и даже не видел за стеклами ни звезд, ни фонарей, ни вечера, уже окутавшего все.
– Да...
– вздыхал он и по стариковской привычке сам с собою разговаривал: - Это называется - встреча с внучком... Мелькнул, будто привидение, и исчез... Опять, что ли, на полгода? Бегают, крутятся... Цирк! Сущий цирк! Нет, это мне не ндравится. Совесть у них нечистая, по-моему. Оттого и бегают. Который человек с, чистой совестью, тот бегать не станет. Зачем ему? Он сидит спокойно. И на дело идет тоже спокойно. А свое отработал, спокойно домой приходит. А коли к нему дед приехадчи, он не знает, куда усадить его, чайку ему подносит. Да все это умильно, по-людскому, а не так: "Хо-хо, пинжак, чайник..." Дожили!
– Дед плюнул. Нет, я жил не так. И работал всю жизнь, и все прочее... А вот сейчас хотелось бы иметь успокоенье сердцу, посмотреть хотелось бы: как внук мой жизни достигает? А что я вижу? Чем он может меня порадовать? Конечно, мальчишка он, видать, не пропащий, да строжить их надо, узда требуется. А ведь у начальников руки-то до всего не доходят, вот и получается: "момент". Тьфу! А как хочется старому дереву погордиться, покрасоваться своими ветками. Какие на них выросли листочки? И вот нечем. Нет ничего...
Напившись чаю без всякого аппетита, дед в конце концов крепко уснул.
Проснулся он утром. В широкое окно уже рвалось огромное зимнее солнце, точно задевая боками раму.
Комната была пустой, как и вчера вечером, только неподалеку от койки, посередине комнаты, возле зеркала стоял Пахомка и расчесывал волосы пятерней.
– Ишь... Отпустил копну, что стружки, - заворчал дед.
– Это, дедушка, зовется боксом. А что, некультурно, что ли?
– Да уж, культурно! Ишь, вертится! Смотри, зеркало не проверти.
– Я, дедушка, на момент только забежал, потому что...
– Опять момент?
– Ну да... Дай, думаю, была не была, стрекача дам, чтобы дедка порадовался... Уж очень мне хотелось...
– Да ты что? С работы удирать?
– Да не с работы. С митингу. Все там.
– Ну так что? Все работники там, а ты здесь? Ты и на работе так, с прохладцем? Распустили вас!
– Да я, дедушка...
– Вот я - дедушка! Нет, Пахомка! Ты у меня не смей... Вижу я тебя! Одно верченье.
Внук опешил. Глаза у него сразу сникли, съежились, точно кто примял их.
– По-вашему, я не работаю...
– забормотал он.
Дед спустил ноги на пол:
– Нашел, чем хвастаться! Работой? Мне годов сколько? А я работаю - не хвастаюсь. Война с Гитлером не шутка, все нынче работают. А как я работаю? Я бригадир. А ты понимаешь такое слово: бри-га-дир... Да не где-нибудь, а в лесу. Это не тебе чета. Меня начальники вызывают. "Садись, говорят, Сидор Иванович, на стул, пожалуйста... Скажи, пожалуйста, как ты увязываешь план?" - "Ничего, говорю, увязываю!" Вот кто твой дед! Так что ты, выходит, передо мной - нуль... Нуль и больше ничего! Да не моргай глазами-то, чего косишься, будто лошадь...
"Чего это? Обиделся он, что ли?
– подумал дед.
– Ну ладно. Пускай почувствует: дедушка приехал, не кто-нибудь..."
– Как я перед дедом стоял? И как ты стоишь?
– крикнул старик.
– Чего руки-то к грудям пришпилил? Отпусти... Что это?
– Дед вскочил с койки. Что это у тебя?
Пахомка не без лукавства улыбнулся:
– Да медаль.
– Медаль?
– Дед даже пощупал ее.
– Действительно! И на ленточке! Да когда же это награждали? Тебя наградили?
– Да вот сегодня, в цеху... Там наградили нас, слесарей...
– Кто награждал-то? Да говори ты толком! То бегают, то слова от них не выжмешь. Кто награждал?
– Да генерал.
– Он и нацеплял?
– Он.
– Господи... Пахомка, - прошептал дед и поперхнулся.
– Пахом Иванович...
– Старик от радости заплакал.
1944