Дэдвуд (Deadwood). Жгут!
Шрифт:
— "Мистер Сверенджер, прошу вас не воспринимать назначение людей из Янктона как угрозу вашим интересам. Я полагаю, члены комиссии вряд ли будут препятствовать на чужбине активному воплощению ваших планов. Не смотря на столь дерзкий шаг выражаю вам глубокое почтение, безмерную благодарность и искренне надеюсь на вашу поддержку. Губернатор Пеннингтон".
— Очередной уёбок. Таких хоть на части рви, а они радостно ускользают и продолжают, блядь, дуть тебе в уши.
— Он пока сам не знает, что хочет. Зато он знает, как проёбывать засланные
Так что давайте понатыкаем столбов по всей территории, украсим эту проводную хуйню гирляндами для ускорения прихода херовых вестей и посигналим о наших решениях.
Он с этой блядиной и своим уёбищным шерифским значком парит, блядь, на лёгоньком сказочном облачке.
Гляньте, мчится как одержимый епископ. Сиськи-письки у него на уме. Шериф! Вы никак на работу?
Хочешь привлечь внимание осла, захуярь ему столб в уши.
— Да не хотел я его загубить и зуб на него не точил.
— Ты ж его застрелил.
— Да это всё из-за куртки.
— Гарри спутал Дэна Ханыгу с Дэном Пройдохой. Пройдоха достал свой хер, и стал ссать вон в ту плевательницу!
— Давайте-ка ближе к делу.
— Гарри на него заорал, шоб прекращал, а Пройдоха наставил свой "болт" на Г арри и стал ссать через барную стойку. Я вытащил ствол, шериф и говорю ему: "Вали, на сёдня те хватит. Завалишь сюда до рассвета, пристрелю нахуй". У Гарри вон вся рубаха спереди зассана.
Малышка, да ты никак в предвкушении приезда новых гостей? Мы уже не так радуем. Прям аж в яйцах свербит от любопытства.
— Воздух стал какой-то спёртый.
— По-моему, мы знаем, кто его спёрнул.
— Извиняюсь.
Добро, блядь, пожаловать в Дедвуд! Тут иногда разобрки случаются.
Жиду дай нюхнуть монетку. Они от запаха бабла сразу в чувство приходят, если коньки не отбрасывают.
Джоуни, дай-ка я сам за Мэдди поухаживаю. Мне ж надо выебнуться, шоб произвести впечатление.
Можешь пока пару раз отсосать. А денежку себе оставь, я же гостеприимный хозяин.
— Он не говорил, чё у него там дальше по плану?
— Вернуть револьвер со значком.
— Видишь ли, Эл, вся загвоздка в том, что говорил он это восьмилетнему пацану.
— Стар поправится?
— Ну, если и не поправится, то сдохнет
— Прости, что наблевал.
— Было бы иначе, я бы посчитал, что ты торчок со стажем.
Не стоит разочаровываться в женщинах, пока не встретишь бабу с причудами.
— А чё ж ты не подорвался и не маякнул мне об этом на улке, когда я хотел пырнуть хуесоса?
— Тогда это было бы неуместно.
— Тебе наверняка в рыло кучу раз прилетало, при таких-то поспешных и дерзких ответах.
— Закатай рукава, Дорис. Потрудись от души и развей тревогу.
— Молю бога, шоб плечо у тебя ныло так, словно острозубый зверь раздирает его изнутри.
— Я тебя чем-то обидел?
— А не надо тут кайфовать, кода должно быть херово.
Я верю в следующий принцип: когда люди пытаются развиваться, их нужно поощрять.
Когда я подохну, обещай не копаться в моих останках, а то тя хлебом не корми дай этой хернёй помаяться.
— Его застрелили в Мексике. Там и похоронили.
— Мексика-хуексика.
— Я поехал туда, нашёл его труп и отвёз домой.
— Ну а чё ему там лежать? Он же не мексиканец.
— Рёбра болят?
— Да болят, ёбтить.
— Ну, надо полагать, у Всевышнего с рёбрами вообще был крындец, када тот висел на распятии.
Сто пудов, ты и твой напарник, покидая это место, уссываетесь, мелочно так, по-уебански, когда не полируете свои поршни, пердоля друг друга в сраки. Зуб даю.
— Господи Иисусе!
— Либо Эл увидел Бога, либо Долли запихнула ему в жопу палец.
— Шоб через 5 минут нарисовался со значком и револьвером!
— Выходи давай, хуесос англосаксонский! Шоб ты там застрял, выползая из-под кровати.
А ведь он не деревня тупая. Буллок, блядь, у нас особый. У таких фиг поймёшь, чё за хуйню они затевают.
— Одевается.
— Непросто это подбирать одежку, шоб, блядь, обоссанное место прикрывала как следует, да?
Про тебя он так сказал: "Мистер Буллок поднимет лагерь с колен. Я надеюсь, он останется с нами и сделает это место пиздатым на долгие, блядь, годы, несмотря на свой непростой харатер и личные заёбы, ибо все мы нихуя не ангелы. А бегство от самого себя абсолютное и ничего не решающее уебанство".