DEFLOR
Шрифт:
– Я тоже, подружка. Ты уже придумала, как тебе помочь?
– Нет. Ума не приложу. Даже если замок вскрыть, далеко с острова все равно не убежать.
– Кстати, у нас радость. Красавчик инспектор снял с нас показания, убедился, что мы нихрена не знаем, и отпустил на волю. Теперь можем гулять по территории свободно.
– Встретишь снова красавчика инспектора, дай ему в морду, чтобы перестал быть красавчиком. Он как идиот Баргасу поверил.
– Заметано.
– Тебе, наверное, пора. Тут же камеры везде. Скоро сюда набегут полинезийские мордовороты и начнут уже твою задницу обсуждать.
–
– Иди в жопу.
Сабрина скрылась.
И тут в голову пришла такая дикая мысль, что Алина аж подпрыгнула.
– Сабрина, стой!
Та снова заглянула в окошко.
– Чего тебе?
– Есть кое-что, чем ты можешь помочь прямо сейчас, раз вас уже выпустили из клетки. Найди охранника Ли.
– Это мелкого противного китайца что ли?
– Ага. И скажи дословно. «Алина передумала». Пусть приходит сюда.
Сабрина хмуро пожевала губами.
– Не знаю, о чем ты там передумала, но на твоем месте я бы с этим говнюком связываться не стала. У него на роже написано, что он хитрожопый злобный гандон.
– Просто передай, пожалуйста.
– Ладно, раз просишь. Но на всякий случай, когда он сюда заявится, побуду где-нибудь рядом. Вдруг этот хмырь тебя обидит?
– Поверь, этот хмырь не сделает ничего такого, чего бы я не захотела.
– Да? – Сабрина взглянула на нее с сомнением. – Ладно. Тогда пойду искать хмыря.
Она пропала.
Алина шумно выдохнула и с силой взъерошила волосы.
– Блин, – прошептала она про себя. – Что ты делаешь, дура?
4
Сколько он себя помнил, его всегда называли Вонючка Ли.
Отец служил ассенизатором и разъезжал по всем окрестным деревням с бочкой нечистот. Этим запахом были насквозь пропитаны он, его дом, вся семья и даже улица, на которой они жили.
Надо ли говорить, что все встречные и поперечные, знакомые и незнакомые относились к семейке Ли так же, как к той субстанции, которую развозил его отец.
Ли рос вонючим, уродливым и туповатым куском дерьма, но ему хватило мозгов понять про свою жизнь главное. Никто никогда ему ничего просто так не даст. Все придется рвать пальцами и выгрызать зубами.
В первый раз он сел за изнасилование в пятнадцать. Какая-то мимо проходящая фифа сказала подружке что-то про запах, и Ли тут же ударили в голову кровь, моча и сперма. Он выследил фифу, подкараулил в ее же собственном подъезде и жестоко отодрал, раздербанив в кровь обе дыры и выбив зубы. После чего позвонил в дверь ее квартиры, сдал на руки оторопелым родителям этот голый, изуродованный, хнычущий кусок мяса, бывший их дочерью, и посоветовал впредь быть вежливее. На суде выяснилось, что фифа рассуждала о запахе недавно купленных духов, но Ли было без разницы. Он наказывал не людей. Он наказывал весь мир.
Главной его жаждой были не деньги, не власть и даже не бабы.
Главной жаждой была жажда справедливости.
Когда Баргас взял его в команду, за плечами Ли были два десятилетия уличных банд, наемных убийств и боев без правил. Он умел ломать людям черепа без оружия и выживать под огнем
И то, что он увидел, внезапно поднявшись из подземелий планеты в ее пентхаус, неприятно его поразило. Немногочисленные хорошо одетые ублюдки купались в роскоши, жили как боги, каждую ночь драли роскошных девок. А гигантская толпа слуг, сотрудников их корпораций, садовников, поваров и охранников им молчаливо прислуживала.
Это было несправедливо.
Одни в таком случае идут в революционеры. Другие – в прихлебатели. Ли выбрал второй вариант.
Теперь он мечтал урвать хотя бы немного от хозяйского пирога. Деньги он не особо ценил. Как любой бандит со стажем, он понимал, что деньги – субстанция эфемерная. Сегодня они есть, и ты в роллс-ройсе, а завтра их нет, и ты в канаве с пулей в башке. Поэтому его мог заинтересовать только один пирог. Длинноногие, белые, чистые, жопастые и сисястые курочки, с кукольными личиками и свежими нетраханными щелками. Их косяками доставляли хозяину и его приятелям-богатеям, и они каждый раз проходили мимо, не удостоив охранника Ли даже взгляда, словно он был какой-то мебелью. Когда их подрагивающие тяжелые задницы скрывались в темноте хозяйской спальни, все внутри Ли переворачивалось от осознания несправедливости этого гребанного мира.
Но, как оказалось, до этого пирога вполне можно был дотянуться.
Все началось год назад на самолете, когда Ли, сопровождающий очередную порцию хозяйских целок, случайно заглянул в багажное отделение и увидел, как Баргас трахает в жопу одну из девственниц.
Отбросив мысль «доложить и подсидеть» как безумную, он явился к шефу охраны за разъяснениями.
– Не волнуйтесь, Ли, – мило улыбнулся Баргас. – Все, что вы видели, было согласовано с хозяином. Он любит поощрять ценных сотрудников. В этот раз поощрил меня. Разложил передо мной их фото и сказал «выбирай». Я выбрал эту. Вы тоже можете, – и добавил, увидев лихорадочный блеск в глазах. – Не сейчас, конечно. В следующий раз. Если отличитесь.
Ли отличился. Он вынес в одиночку целую банду мексикашек, мешавших корпорации в одном небольшом деле. Потом устранил парочку несговорчивых чинуш.
И, наконец, настал день, когда хозяин разложил перед ним семь фотографий.
– Выбирай.
Негритянку Ли, конечно, сразу отбраковал. Он не терпел черных. Также как кореянку и таитянку. Такого добра он и на Тайване пялил немеряно. Француженку выбросил как слишком худую. Англичанку как слишком бледную. Долго рассматривал жопу латиноамериканки, но отложил и ее. Осталась только блондинка с наивно распахнутыми глазами и пухлой задницей. Таких у него еще не было. Он даже залюбовался, лаская пальцем ее промежность.
– Ее, – сказал он и подвинул фото.
– Прекрасный выбор, – сказал хозяин, как заправский сутенер. – Осталось выбрать отверстие. – Он достал монету. – Решка – зад, орел – перед.
Выпал зад.
Это было даже неплохо. В зад целку можно было пялить хоть на самолете, что и делал в прошлый раз Баргас. Если бы выпал «перед», пришлось бы ждать хозяйской дефлорации.
Так и получилось, что задницей Алины распорядились задолго до полета.
Напоследок хозяин озвучил еще одно правило, от которого Ли тут же помрачнел.