Дефолт, которого могло не быть
Шрифт:
Продержавшись больше года со всего лишь одним траншем от МВФ, власти начали понимать, что они вполне могут и дальше жить без периодических вливаний денег фонда. Хотя, конечно, правительство по-прежнему платило по минимуму в счет погашения реструктурированных внутренних долгов, практически ничего не платило в счет погашения кредитов Центрального банка и пользовалось передышкой, полученной в результате реструктуризации долгов Парижскому клубу.
Еще одним фактором, влиявшим на отношения России с МВФ, было то, что с российской стороны за эти отношения отвечали уже совсем другие люди. Задорнов 2 сентября подал в отставку с должности ответственного за связи с международными финансовыми организациями и ушел работать советником президента Сбербанка (в МВФ откровенность его поступка не осталась незамеченной) [222] . Всего месяц спустя, 8 октября, Вьюгин тоже объявил об отставке и занял должность главного
Со стороны МВФ в отношениях с Россией тоже появилась большая, чем раньше, осторожность, возобладал консерватизм, сторонники которого считали, что к России не стоит применять какого-то особого подхода. Сказались и последствия августовского кризиса, и связанная с ними жесткая критика, и всевозможные скандалы. Одновременно усиливалась роль Всемирного банка. Этому способствовало динамичное руководство президента ВБ Джеймса Вулфенсона и его желание наладить рабочий контакт с Путиным, а отчасти и то, что в банке выделили для работы с Россией дополнительные средства и кадры.
На отношения между фондом и Россией бросало также тень растущее возмущение общественного мнения в ведущих западных странах. Каждый скандал вызывал разгромные редакционные публикации. В результате даже дружественно настроенные правительства вынуждены были демонстрировать, что безусловно осуждают беззаконие и коррупцию в России, описываемые в газетах.
В августе 1999 года авторитетная New York Times спровоцировала скандал по поводу Bank of New York, который особенно сильно задел администрацию президента Клинтона. Вслед за отставкой Роберта Рубина на должность министра финансов Клинтон назначил Лоуренса Саммерса. В самом министерстве опасались, что на предстоявших в сентябре слушаниях в Конгрессе его кандидатуру могли не утвердить именно из-за вопросов, связанных с Россией. Поэтому там выработали ряд предназначенных для Москвы условий, сославшись на которые Саммерс смог бы продемонстрировать конгрессменам, что их тревога по поводу «нарушений» в России полностью учтена. Во время слушаний Россию не удостоили особого внимания, хотя несколько трудных вопросов Саммерсу все же задали. В ответ он ознакомил конгрессменов с этими условиями и заверил их, что будет настаивать на включении этих требований в программу и что до тех пор, пока это не случится, США не поддержат выделение России следующего транша кредита МВФ [224] . В конце сентября на встрече министров финансов «Большой семерки» американцы официально внесли эти условия на рассмотрение и потребовали, чтобы российская сторона согласилась с их включением в перечень обязательных условий, ранее согласованных с МВФ в рамках экономической программы. По этому поводу случился нелицеприятный разговор сначала внутри самого МВФ и «Большой семерки», а затем, естественно, и с российской стороной.
В конечном итоге 25 сентября 1999 года российская делегация, прибывшая в Вашингтон на ежегодную сессию МВФ, вопреки своей воле пошла на чрезвычайное дополнение условий программы. МВФ пришлось использовать в качестве аргумента тот довод, что новые условия являются логическим продолжением мер, которые Россия и так обязалась принять до конца сентября. Очевидно, однако, что после столь грубого вмешательства ведущих акционеров МВФ в дело соблюдения условий кредитования в рамках уже действующего соглашения репутация фонда как сугубо технического института оказалась сильно подорвана. Хотя с точки зрения россиян ничего экстраординарного не случилось: лишь подтвердилось то, что они всегда и подозревали, а именно – что МВФ всего-навсего политический инструмент в руках его главных акционеров.
Все перечисленные факторы, несомненно, сыграли каждый свою роль в формировании нового отношения к взаимодействию МВФ с Россией. Но все-таки самым сильным и последним ударом стала реакция на Западе на вторую чеченскую войну.
Чечня – «последняя капля»
События «второй чеченской» хорошо известны. В конце августа отряды чеченских боевиков вошли в Дагестан. Сразу вслед за этим, начиная с 9 сентября, произошла серия взрывов в жилых домах в Москве и в нескольких других городах. Ответом стала крупномасштабная операция, призванная восстановить контроль России над Чечней,
Как минимум вплоть до трагических событий, разыгравшихся 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке, СМИ в подавляющем большинстве публиковали только возмущенные материалы о «жестокости и бесчеловечности» российских военных. Западное общественное мнение было в ужасе. Политические лидеры на Западе, в первую очередь во Франции и в других европейских странах, ужесточили свою критику вообще всей политики России, и в сфере экономики в том числе.
В конце ноября на переговорах с миссией Беланже было достигнуто соглашение, благодаря которому становилось возможным выделение следующего транша. Как бы то ни было, Россия выполнила поставленные перед ней требования: последний необходимый отчет об аудите, проведенном PricewaterhouseCoopers, был представлен 13 октября, а 26 октября Дума в первом чтении одобрила проект бюджета на 2000 год. А самое главное – достигнутое соглашение stand-by более или менее соответствовало тому заданию, которое перед отъездом миссии на переговоры в Россию утвердило для нее руководство МВФ. Беланже доложил ему об успешном завершении переговоров, когда американцы собирались отмечать День благодарения.
Дальше случилось непредвиденное. 27 ноября Камдессю выступил с комментарием, в котором вроде бы привязал завершение надзора к ситуации в Чечне [225] . Российские власти запросили разъяснений. Тогдашний представитель президента по связям с «Большой семеркой» Александр Лившиц вылетел в Вашингтон, где 3 декабря встретился с Камдессю (Фишер впоследствии говорил, что директор-распорядитель проявил на ней завидное хладнокоровие). Камдессю отметил, что условия для рассмотрения отчета на Совете директоров и выпроса об очередном транше неудовлетворительные, и посоветовал российским властям не политизировать ситуацию. На следующий день он выступил с публичным заявлением касательно неисполнения обязательных условий. Их список в буквальном прочтении выглядел вполне резонным, но на самом деле представлял собой едва ли что-нибудь большее, чем попытку обеспечить себе алиби, и вряд ли соответствовал нормальной практике МВФ.
В плане оказания политического давления на МВФ то, что случилось в ноябре 1999 года, резко отличается от событий лета 1998 года [226] . В 1998 году правительства G7 с охотой ставили себе в заслугу выделение июльского кредита МВФ, а теперь, когда поменялся политический вектор, те же самые правительства устранялись от происходящего и совсем не возражали против того, что вся ответственность за отказ выплачивать кредит ложится целиком на МВФ.
Фишер признался мне, что за те 7 лет, что он проработал в руководстве фонда, это был самый очевидный случай политического вмешательства в процесс принятия решения в МВФ.
В разговоре, состоявшемся у нас во время написания этой книги, Камдессю высказал мнение, что дело было не в политическом вмешательстве как таковом, а скорее в мировоззрении. Российская сторона, несомненно, должна была понимать, что при сложившемся в мире отношении к текущей ситуации выделение транша могло состояться только в том случае, если бы Москва выполнила все обязательные условия программы не просто хорошо, а образцово-показательно.
Камдессю утверждал, что именно такие инструкции были недвусмысленно даны миссии Беланже и что российская сторона в ответ предъявила лишь в целом удовлетворительные (а никак не образцовые) показатели, особенно если учитывать ее прошлые нарушения и недоверие международного сообщества. В то же время Камдессю признал, что чисто по-человечески, зная о том, что творилось в Чечне, он был рад, что появился повод приостановить выделение помощи МВФ. Он отметил также, что, после того как он официально объявил о своем предстоявшем уходе из МВФ, на активную деятельность по финансовой поддержке России больше рассчитывать не стоит.
Политические и иные сюрпризы
Парадоксально, что, пока на Западе складывалось устойчивое представление об отчаянно безнадежном положении в России, ситуация внутри страны к концу года начала развиваться в более позитивном направлении. На выборах 19 декабря был избран новый состав Думы. За два месяца до того была создана новая проправительственная партия «Единство». Ее политическая платформа ограничивалась одним обещанием поддерживать правительство, но, тем не менее, она очень скоро стала пользоваться широкой поддержкой. Коммунисты и их союзники упустили контроль из своих рук, и в Думе сформировалось работоспособное большинство, поддерживающее политику правительства. Да и вообще, хотя Дума все еще оставалась крайне незрелым в политическом плане институтом, в новом составе она казалась более дееспособной, чем раньше. Так что перемены были хотя и не эпохальные, но явно к лучшему.