Дегустатор
Шрифт:
Наша команда изготовилась. Монти брызнул в ноздрю из своего карманного пульверизатора, я просто чуть высморкался, все стали как-то серьезнее.
И?
Пока никаких сюрпризов.
Современные технологии брожения были тут очевидны при первом же знакомстве — быстром движении бокала у ноздрей. Это называется — брожение «на мезге», то есть без удаления шкурок, при этом с вполне определенной температурой. Итог — концентрация и кисленький, приятный тон ржаного хлеба, который нам еще предстояло улавливать каждый день всей нашей поездки по винным хозяйствам. А еще… если покрутить вино посильнее… зрелая
Линда Чань из Гонконга сделала глоток одновременно с англичанкой Мойрой, я последовал их примеру.
— Вы живы? — с идиотским лицом сказал следивший за нами Ганс, он же Армин или как его там. — Ну, тогда и я попробую. Ха-ха-ха.
— На самом деле мы оба, конечно, сделали по глотку каждого вина, прежде чем начать дегустацию, — на всякий случай поправила мужа Марта, она же Элеонора.
И поджала губы.
Если вспомнить, как отнеслись к этой шуточке все участники нашего передвижного цирка… Монти раздраженно вздохнул. Мы с Игорем проигнорировали эту выходку полностью — он даже, кажется, стал еще больше похож на Александра Блока, глядящего на далекие звезды. На рыжую Мойру я не обратил внимания, так же как на парочку сидевших рядом датчан. Двое корейцев и Линда Чань — в Азии свой юмор — не реагировали, кажется, никак. Зато юмор оценили инородные тела в нашей компании, русские, к когорте винных аналитиков не принадлежащие. То есть Гриша, Юля и Алина Каменева, сидевшая в общем рядочке, но как бы отдельно от всех, похожая на размытую немецкую средневековую гравюру.
Гриша даже, кажется, записал что-то в свой блокнот.
Мануэла же — наш добрый немецкий ангел — мученически закатила глаза.
В принципе все, даже корейцы, хорошо знали, о чем идет речь.
Потому что несколько дней назад, тоже в Германии, на точно такой же профессиональной дегустации в замке Зоргенштайн в Рейнгау произошло немыслимое. Британец Тим Скотт, сделав глоток красного вина, встал, покачиваясь, попытался пройти к выходу, упал в дверях, страшно сипя.
Умер он в больнице через четыре часа. Остальные участники дегустации не испытали ничего, кроме ужаса, — их вино было нормальным.
И до сих пор никто из нас понятия не имел, что произошло и отчего.
Не то чтобы весь мир знал о произошедшем в Зоргенштайне. Но Германия точно знала — и половина Европы, и все наше интернациональное винное сообщество. Хотя бы потому, что Зоргенштайн знаменит, его коллекция старых вин великолепна, вина эти славились еще в глухом Средневековье. Наконец, никогда в истории виноделия никто еще не умирал на дегустации. Так что это было во всех смыслах «наше» убийство, мы все хотели бы узнать, что произошло. Но понятно, что в Зоргенштайне нас в этот раз не ждали, да и вся наша поездка — запланированная с немецкой тщательностью за полгода — выглядела теперь странно и сомнительно.
Итак, пошутив, семейная пара из молодой и набирающей популярность винодельни TERRA приступила к более серьезным делам. Базовые вина закончились — и, кстати, я угадал: оттенки свежей травы очень мягко, как касание перышком, проявились в танинах их красного. Получились свежие и веселые танины?
Я записал:
А дальше было 2003 TERRA Rotelite — более тяжелая штука, где оттенки сливы приобрели приятную перечную пряность. Вино сложное и достойное всяческого внимания. Нас всех, похоже, и привезли сюда ради этой работы.
Немецкая пара от своего столика с бутылками с плохо скрываемым удовлетворением оглядывала нас, задумчиво крутивших бокалы в пальцах.
За столом было тихо — все, даже посторонние, понимали, что происходит что-то значительное.
— Интегрированные танины, — шепнул Игорь Седов, для Юли и Гриши, но не только. — Мягкая, сбалансированная работа. Сложный фруктовый букет с преобладанием сливового конфитюра.
— Послевкусие — тон копченого чернослива и пряностей, много пряностей, настоящий пряничный домик с ведьмой, — не отстал от него я (от «ведьмы» Седов, как и следовало ожидать, поморщился).
— И посторонние запахи, — еле слышно сказал он, зная, что в этом его пойму только я.
— Я ей сам скажу, хорошо? — так же краем рта ответил я, к полному недоумению Гриши и Юли.
И бросил взгляд направо, туда, где эльфийской тенью виднелась Алина Каменева: светлые волосы, удлиненное, чуть улыбающееся лицо, бледно-аквамариновые глаза.
Ее духи были очень тонкими и легкими — чай плюс ветерок над полем с весенними цветами и травами, — но потому-то их запах и проникал постепенно вам в подсознание.
Монти чуть повернул ко мне свое большое лицо под шапкой каштановых волос. Хотя наша краткая беседа с Седовым была, естественно, на русском, Монти, кажется, все понял, выразительно раздул ноздри и бросил взгляд на Алину. Потом пожал плечами.
— Все русские курят, — с завистью сказала Мануэла, выходя за нами во двор хозяйства. — Винные аналитики курят. И это совсем не влияет на ваш нюх, ведь правда?
Она воровато оглянулась и достала свою сигарету.
— А все потому, что мы еще и о сигарах пишем, — сообщил ей Игорь. — Сигарных аналитиков на всю Россию двое, на всех не хватит, так что мы с Сергеем им помогаем. С полным удовольствием.
Мы с первых же часов поездки приучили Мануэлу к тому, что нам надо давать сигаретную пятиминутку перед очередной посадкой в автобус, который повез бы нас в следующее хозяйство. Европейцы смотрели на нас поначалу с ужасом, а потом один датчанин и Мойра тоже начали потихоньку доставать свои пачки.
Я оставил Мануэлу Игорю и пошел выполнять данное ему обещание — туда, где чуть в сторонке стояла Алина, обнимая себя за локти.
— Знаете ли, дорогая Алина… — обратился я к ней.
— Мы же здесь все на «ты», — с упреком улыбнулась она.
— Конечно. Так вот… как бы это помягче сказать…
— Я что-то делаю не так? Не может быть. Хотя я чувствовала, что на меня косятся. Но я ведь просто сижу среди вас и пытаюсь понять происходящее. Последнее красное было просто хорошим…
— Да, бесспорно. Ну, давай так. Издалека. Когда я был на дегустации саке в Японии, они мне выдали бумажку — японцы очень тщательные люди, — где было написано: дегустации проводятся между одиннадцатью и двенадцатью, когда вкусовые пупырышки забыли о завтраке, но еще не начали жаждать обеда. В зале должно быть сильное, но не резкое освещение, не тепло и не холодно, около двадцати градусов…