Дегустаторы смерти
Шрифт:
Я кивнул сам себе. Сапог так Сапог. Он и станет платой за Толика. Я-то планировал действовать через Сумрака, но так даже проще – выбор сделала сама судьба.
Обреченный на смерть шел вдоль машин, остановился возле Архимедика, беззаботно перекинулся с ним парой слов и двинулся дальше.
Я присел на корточки так, чтобы вездеход закрывал меня от посторонних глаз, быстро размахнулся и перебросил через «удавку» одну забавную штучку Ту самую, которую достал из шкафа у себя дома, когда на краткий миг вышел из-под наблюдения Утюга. Она перелетела обочину, упала позади «удавки»
Только успел, как ко мне подвалил Сапог и с видом знатока спросил:
– Ну чё, Трын-трава? Проблемы? Помочь порешать?
– Да тише ты, – с заговорщицким видом цыкнул на него я. – Чего орешь? Хочешь, чтобы Сумрак прискакал?
– А чё? – Он машинально понизил голос до шепота и присел на корточки рядом со мной. – Ты куда смотришь? – Сапог увидел колечко. – Ого! Это же…
– Он самый. Лечебный «браслет».
– Дорогая штука? – уточнил Сапог.
– Да уж не дешевая, – подтвердил я. – Только нам с тобой он не достанется. Эти гребаные сталкеры забирают себе весь хабар.
– А мы им не скажем, – Иван хитренько сощурил глаза. – Поделим пополам, – он покосился на сидящего в машине Сало и поправился: – На троих. Ты иди его бери…
– Ага, – перебил я, – вот так при всех сейчас и попрусь. Нет, надо по-другому. Я отвлеку Сумрака и остальных. Устрою типа совещания, а ты по-тихому хватай хабар. Лады?
Сапог замялся. Ему явно не хотелось сходить с дороги на обочину. Пришлось надавить на него:
– Не стремайся, иди. Там безопасно, отвечаю, – последние слова комом застряли у меня в горле. Я откашлялся и повторил: – Иди, не боись.
– Ну ладно, – решился Сапог. – Отвлекай Сумрака.
– Ага, – я потоптался на месте, борясь с острым чувством вины. Смерть, на которую я обрек его, легкой не назовешь.
Едва Сапог пересечет аномальный поток, воздух обовьет его тугим, тяжелым кольцом, будто гигантская анаконда. Стиснет в жестких объятиях, ломая суставы и кости. Невыносимым давлением ворвется в уши, разрывая барабанные перепонки в клочья. Выбьет динамическим ударом глаза. Я вспомнил, как корчился от боли тот, погибший, сталкер. Как из глаз и ушей у него хлестала кровь, а он пытался зажать их покалеченными руками, но те не слушались, вывернутые под немыслимыми углами из суставов. Как бедолага судорожно разевал рот, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха, которого вокруг было убийственно много, но в легкие не попадало ни капельки. Тот сталкер синел и задыхался, хрипел от ужаса, ослепнув и оглохнув, оставшись один на один с болью.
Страшные воспоминания отчетливо всплыли в сознании. Я чуть было не передумал отправлять Сапога на ТАКУЮ смерть, но тут вмешался рассудок. «А как же Толя? Хочешь, чтобы погиб он?»
Воображение нарисовало скрюченный замерзший труп и рыдающую над ним Сашку.
Мое лицо закаменело. Больше я не колебался. Кто-то сейчас умрет, и это будет не Толик!
– Дуй за «браслетом», – уже твердо повторил я Сапогу, а сам рысью направился к Сумраку, доложил: – Там серьезная проблема.
Сказал это нарочито громко, чтобы услышало как можно больше народу. Сработало. Нас с Колей окружили плотным кольцом. Теперь на Сапога никто не смотрел.
– Говори, – потребовал Сумрак.
– Дорогу перегородила «удавка». Нужно ждать, сколько, не знаю…
Мои слова заглушил истошный вопль. Это кричал Сапог. Все головы, как по команде, повернулись в ту сторону, и только я не стал смотреть. Видел уже. И прекрасно представлял, что там сейчас происходит. К тому же не стоило терять времени. Сейчас «удавка» свилась вокруг Сапога в кольцо на обочине, а значит, дорога свободна. Смерть Ивана будет не слишком быстрой, и, пока он корчится в муках, у нас есть шанс проскочить.
– Коля, – я схватил Сумрака за плечо. – Мало времени. По машинам!
Он понял все мгновенно. Его лицо приняло странное выражение, я толком не понял, какое. Да и не до того.
– Ну ты и… Не ожидал от тебя, – пробормотал Сумрак и громко приказал: – По машинам! Уходим! Кто последний, тот труп.
Я побежал к свалке, изо всех сил стараясь не глядеть на происходящее с Сапогом и запрещая себе реагировать на его крики.
Посмотрел на шоссе. Вроде чисто. «Удавки» не было. Ее как магнитом притянуло к Ваньке.
В один миг сел в свою телегу. Завелся, нажал на газ и глянул на Сало. Он скрючился в кресле, обхватив себя за плечи руками, и трясся от холода.
– Толя, как ты?
– Игорь… – Он с трудом сфокусировал на мне мутный взгляд, провел дрожащей рукой по лбу, безуспешно стараясь унять стук зубов. – Я, кажется, улетаю… Перед глазами метель… Где глюки, где реальность, не пойму. Кто-то кричит, слышу. Или это мне кажется?.. Одни сугробы вокруг…
– Нет никаких сугробов! Слышишь? Не сдавайся! Борись! – Я стиснул его руку и тут же отдернул ладонь. Анатолий был холодный, как лед. Я заскрипел зубами, все прибавляя и прибавляя скорость, уповая на «трассер».
Вскоре «удавка» осталась за спиной, и тотчас сзади раздались гудки. Это Сумрак требовал, чтобы я не гнал так, – трактор за нами не успевал, а без него никак. В прицепе канистры с водой, еда, керосинка. Пришлось сбросить скорость. Тем более, мы уже у цели. Вот они, первые дома Борового.
Мы въехали на пустую мертвую улицу. Внезапно машина содрогнулась от удара по крыше. Я не успел сообразить, что это, и уж тем более отреагировать, как второй синеватый разряд бабахнул по лобовому стеклу, а затем еще одна молния ударила по капоту, насыщая воздух озоном. Еще и еще. Молнии били со всех сторон, но не причиняли вреда.
Я еле удержал нервный смех. Это ж надо: вляпаться в «розетку» и не сдохнуть! Вот что значит иметь при себе «трассер»! Нога машинально сильнее нажала на газ – захотелось миновать стремный участок побыстрее. Эх, жаль, что нельзя остановиться и на некоторое время зависнуть в аномалии. Возможно, тогда Голова-два-уха отпустила бы Толика. Но «трассер» работает только на скорости. Если остановимся, нам конец – молнии перестанут быть безобидными.
Машина ехала сквозь «розетку». Вокруг бушевала гроза. Ощущения были одновременно жутковатые и завораживающие. Я против воли втягивал голову в плечи, вздрагивая от каждого удара молнии, и в то же время любовался буйством пусть и чужеродной, а все ж таки стихии.