Декабристы в Забайкалье
Шрифт:
Предвкушая победу, городничий начал готовиться к внезапному визиту к Бестужевым. Побаивающийся братьев-декабристов, Кузнецов устроил слежку за усадьбой «государственных преступников», намереваясь произвести обыск на квартире лишь в отсутствие хозяев.
Но его планам вновь не суждено было сбыться. Один из подчиненных Кузнецова тайно дал знать Михаилу Александровичу о планируемой акции. Чтобы «не скомпрометировать в глазах правительства» своих корреспондентов, Бестужевы тут же принялись за уничтожение писем и других рукописей. Именно тогда в топке печи сгорели наполовину написанные «Воспоминания» Михаила Александровича, а также все записки, служившие черновыми материалами.
С
Архив братьев Бестужевых сильно поредел и тогда, когда их сестры покинули Селенгинск, перебираясь в Москву. Елена Александровна забрала все акварельные портреты декабристов и их конин кисти Николая Александровича. Испытывая большую нужду, она продала часть бесценных работ частным коллекционерам, а основную серию рисунков вручила для публикации известному ревнителю просвещения и издателю К. Солдатенкову. Однако эти рисунки были потеряны и обнаружены спустя полвека декабристоведом И. С. Зильберштейном.
Она же, по предположению Михаила Александровича, забрала и некоторые рукописи умершего брата. Среди них черновики двух капитальных научных трудов Н. А. Бестужева «Система мира» и «Упрощение устройства хронометров». То и другое «не было ни кончено, ни приведено в порядок», однако автор читал в кругу родственников и знакомых довольно большие отрывки, имевшие «полноту целого». Судьба этих интересных трудов декабриста неизвестна.
Впрочем, братья Бестужевы и сами не очень-то хорошо берегли свой архив. Сознательно или невольно, но отдельные документы уничтожались декабристами во время переездов из дома в дом, не говоря уже о тюрьмах и следовании в Селенгинск через Посольск. Много увозилось бесчисленными посетителями гостеприимного дома Бестужевых. «На память почти каждый просил чего-нибудь, и мы с братом без оглядки раздавали все, что случалось под рукою; китайские редкостные вещицы и монгольских бурханов/и бинокли доморощенных оптиков и туземные редкие минералы, и наконец, рисунки и виды работ брата, — писал М. А. Бестужев в своих «Воспоминаниях» и тут же добавлял: — Если б все, что мы таким образом разбросали, собрать воедино, составилась бы богатая коллекция замечательных предметов, но мы не тужили, надеясь пополнить убыток снова, и по отъезде из Сибири я не увез ничего почти, а что и увез, то здесь подарил Н. Г. Керцели, старому собирателю подобных редкостей».
Когда М. И. Семевский начал изучать биографии братьев Бестужевых, Михаил Александрович переправил ему огромное количество рукописей и писем товарищей по сибирской каторге. После смерти Н. А. Бестужева в его флигеле остался сундук, в котором декабрист хранил свои бумаги. Время от времени брат Михаил открывал его и отправлял М. И. Семевскому многие работы. Вот строки одного из писем Михаила Александровича на имя издателя: «Из сочинений брата Николая прилагаю его рукопись, О свободе торговли», писанную им вскоре по прибытии нашем в Петровск Не могу постичь, куда девались черновые его капитальных двух сочинений… я не мог их отыскать в море-океане нашего глубокого архива. Я из этого моря почерпнул наугад несколько разных писем — но для того, чтоб их печатать, но, может быть, вы их вздумаете просмотреть, чтоб вернее знать лица, с которыми мы были в сношениях и какого рода они были, и чтоб подробнее изучить наше житье-бытье, как казематское, так и поселенское. Я даже разоблачаю нашу жизнь тюремную, прилагая тут же Плоды тюремной хандры, сумбур, особенно нравившийся Ильинскому, и почти для него написанный Давыдовым и Барятинским».
Разбирая сундук брата, М. А. Бестужев обнаружил среди бумаг подробный список его литературных и научных произведений, как напечатанных, так и в рукописи. Список этот насчитывал 25 работ, но он оказался далеко не полным. Возможно, Н. А. Бестужев включил в него только те произведения, которые казались ему наиболее ценными… К счастью, почти все, что Михаил Александрович переслал М. И. Семевско-му, сохранилось до наших дней в Бестужевском фонде архива Института русской литературы (Пушкинский дом), а также в других хранилищах СССР.
Иной оказалась судьба той части архива Бестужевых, которая осталась в Сибири. Уезжая на жительство в Москву, последний селенгинский узник оставил у своего ученика А. М. Лушникова много бумаг брата Николая и своих, опасаясь полицейского досмотра в пути. Алексей Михайлович Лушников свято чтил память об учителях-декабристах и их друзьях. Это он вместе с другими учениками соорудил и затем долгие годы поддерживал надгробные памятники в Посадской долине, Петровском Заводе и Акатуе. В 1894 году он передал в Кяхтинский музей многие личные вещи Бестужевых, которые и сохранил ига» до наших дней.
Внук А. М. Лушникова В. И. Лушников вспоминал, что у деда в комнате хранился особый сундучок, опечатанный его личной печатью. Ключ от него Алексей Михайлович никому не доверял и носил постоянно на шее. Однако всем домашним было известно содержимое таинственного сундучка. Сверху лежали обыкновенные конторские книги Лушниковых, а под ними были спрятаны «Дневник» Л. А. Бестужева, план-набросок воспоминаний М. А. Бестужева, две статьи и рисунки Николая Александровича, письма декабристов И. И. Пущина, С. Г. Волконского, Е. П. Оболенского, Г. С. Батенькова и других. Здесь же хранились письма путешественников по Сибири, Монголии и Китаю Н. М. Пржевальского, Н. М. Ядрилцева, Г. Н. Потанина, Д. А. Клеменца, записки таинственного старца Ивана Кузьмича, семейные бумаги Кандинских и ряд других документов.
В 1901 году, когда А. М. Лушников умер, его жена сняла с холодеющей груди мужа заветный ключик и стала верным стражем драгоценного сундука, поскольку Алексей Михайлович завещал вскрыть его только через пятьдесят лет после его кончины.
Однако после смерти жены след сундука затерялся. Когда в 1921 году внук А. М. Лушникова посетил дом деда в Кяхте, он увидел в амбаре содержимое десяти больших железных ящиков, но того, с архивом декабристов, уже не оказалось. В. И. Лушников предполагал, что сундук был вскрыт еще до смерти бабушки (она умерла в 1913 году) дядей Александром, автором интересных «Воспоминаний», хранившихся долгие годы в Кяхтинском краеведческом музее. Собирал материалы по истории рода Лушниковых также сын Александра Алексеевича Лушникова Алексей.
По другим данным, сундук был спрятан в надежном тайнике сыном А. М. Лушникова Глебом, но он погиб в гражданскую войну, а его причастность к тайне бестужевского архива не доказана. Существует также предположение, что вся библиотека и бумаги А. М. Лушникова в 1921 году были переданы бойцами красной кавалерийской бригады в Кяхтинский музей, возможно его сотрудникам П. С. Михно и С. А. Успенскому. Однако в архиве музея бумаг ученика декабристов не оказалось. Бесследно исчезли и ценные воспоминания А. А. Лушникова.