Декалог 1: Загадка
Шрифт:
— А… Добрый вечер, — медленно начал Доктор, беспокойно поглядывая на вихрь мусора. — Я понимаю, как это выглядит… Но я могу объяснить.
Свежий холодный апельсиновый сок, — размышлял Доктор, — должно быть, лучшее, что есть на этой планете. Он поднёс к губам запотевший стакан и сделал ещё один большой глоток. На улице солнце уже прогревало мощёную камнем площадь, и местные жители занимались своими повседневными делами. Сидящие на ветвях апельсиновых и лимонных деревьев птицы наполняли воздух своим щебетом.
Доктор поставил
— Проснулся с ласточками, Доктор? — усмехнулась Пэри, неторопливо пройдя мимо бара и усевшись напротив.
Доктор улыбнулся:
— Хорошо спала?
Лицо Пэри растянулось в улыбке:
— Лучшая ночь за много лет! — она посмотрела в окно. — Какое восхитительное утро! Пойдём гулять? — она встала со стула и схватила Доктора за руку. — Ну же, Доктор, пойдем, погуляем. Я люблю гулять.
Доктор встал и пошёл за ней на улицу. Что-то было не так, — напомнил он себе. Вызванные Расфуйей Тени говорили неопределённо, но в двух вещах они были убеждены: Пэри с этим связана, и это были какие-то проблемы. Он решил не позволять энтузиазму Пэри притупить его инстинкты.
У него за спиной от лестницы отделилась тень и зашла в бар. Таблибик улыбался вслед Доктору. Девушка принадлежала ему, но этот глупый бедолага ещё не понял это. Ничего, поймёт. Поймёт.
Пэри прыгала впереди Доктора через площадь. Она была на седьмом небе. Таблибик был такой… хороший! Это было правильное слово… хотя ночью у неё срывались некоторые другие слова. А сейчас светило солнце, жизнь была хороша, и она была влюблена. Но Таб предупредил её, чтобы она остерегалась Доктора. Таб сказал, что Доктор будет ревновать, и хотя Пэри в этом сомневалась, она на всякий случай была настороже. Также ей не терпелось попробовать то, чему Таб её научил ближе к утру.
— Шевелись, черепаха! — крикнула она и побежала трусцой по извилистой дороге, которая вела на луг.
Она остановилась, чтобы дождаться Доктора.
— Пэри, нам нужно поговорить.
— Наверное, эта деревня примерно… Восемнадцатый век? Семнадцатый? Тепло или холодно, Доктор?
— Это пятнадцатый век. Пэри…
Пэри свернула и зашла на заросшее травой старое кладбище с рассыпающимися могильными камнями. Слева было несколько могил, которые выглядели более новыми, но рядом со входом могилы почти не было видно под слоем листьев, их выдавали только перекошенные потрескавшиеся камни.
— Похоже, они очень старые, — Пэри присела возле одного особенно старого камня и провела рукой по его заросшей лишайником поверхности. — Ты можешь что-нибудь разобрать? Я не могу.
Пэри подняла свою загорелую руку над древним пятнистым камнем.
— Призываю Эйстибуса, — пробормотала она, и чуть не отдёрнула руку, когда её начало покалывать.
Ощущение было гипнотическим, но и чем-то приятным. Воздух вокруг её расставленных пальцев задрожал волнами, словно она опустила руку в стоячую воду, а затем, к её изумлению, лишайник потемнел и отступил, открывая взгляду слова на камне.
— Получилось! У меня получилось! Я…
— Пэри! — резкий тон Доктора прервал Пэри. — Пэри? — спросил он. — Как ты это сделала?
Пэри
— Что-то происходит, — сказал Доктор. — Что-то, что может значить для нас много проблем, — он беспокойно огляделся, не замечая, что глаза Пэри внезапно дерзко прищурились. — Мне кажется, что будет лучше, если ты вернёшься в ТАРДИС и подождёшь меня там. У тебя есть ключ, там ты будешь безопасности. Ты можешь это сделать?
— Ты просто хочешь, чтобы я тебе не мешала, да? — не выдержала Пэри.
У Доктора от удивления раскрылся рот, а Пэри продолжала:
— Ты не выносишь быть вторым, да? Гордость не позволяет, — она встала. — Что же, Таб был прав. Я тебе не принадлежу! Ты не можешь указывать мне что мне делать и куда идти, а прямо сейчас я хочу остаться тут.
Пэри развернулась и собралась вернуться, но Доктор схватил её за руку.
— Пэри? — он заглянул в её мерцавшие красным и оранжевым глаза и понял, что случилось что-то очень плохое. — Кто такой Таб? — аккуратно спросил он.
— Друг! — отрезала Пэри. — Такой, каким тебе никогда не стать!
Она вырвалась и побежала по дороге в сторону площади.
Лицо смотревшего ей вслед Доктора наполнялось решимостью. Его часто обвиняли в том, что он вмешивается не в свои дела и, судя по всему, это у него хорошо получалось. Что же, он решил снова вмешаться. Бросив последний взгляд на удаляющуюся спину Пэри, он развернулся и направился в сторону башни.
Таблибик стоял возле таверны и смотрел, как к нему бежит Пэри. Она всхлипывала, по её щекам текли слёзы. Часть её сознания кричала о том, что нужно взять себя в руки, вернуться, и извиниться перед Доктором, но другая, более сильная, говорила, что постоять за себя было правильно, и что Таблибик всё уладит. Таб всегда всё уладит. Всё, что ей было нужно делать — слушаться его.
Пэри налетела на Таблибика, всхлипывая от растерянности и облегчения. Он обнял её сильными руками, гладил её волосы, нежно шептал ей на ухо и покачивал. Она постепенно успокоилась.
Утерев слёзы рубашкой, она посмотрела на него:
— Теперь я такая заплаканная.
— Мне ты кажешься очень красивой, — улыбнулся Таблибик и поцеловал её в губы.
Пэри улыбнулась.
— О, Таб, — прошептала она и её губы потянулись к его губам.
Когда они целовались, она рукой провела по его шее, и по волосам на его затылке. Теперь она была в безопасности. Таб о ней позаботится. Её таинственный, очаровательный и умелый любовник.
Их губы разомкнулись, и Пэри позволила Таблибику отвести её обратно в таверну, ни разу не подумав о том, что мог подумать Доктор о её поведении, и о том, как он мог на это отреагировать. Пока она была с Табом, всё было хорошо, и она была счастлива.
Некоторое время спустя дверь в комнату Доктора в таверне аккуратно открылась. Повелитель времени зашёл, прикрыл за собой дверь. Он подошёл к тому месту, где на полу до сих пор был меловой рисунок, и, скрестив ноги, сел рядом.