Декалог
Шрифт:
Эва. Об этом никто не знает.
Майка(за кадром). Узнают.
Эва. Аня моя, она записана как мой ребенок. Только Ядвига знает, что ты ее родила, но никогда никому не скажет. Короче: где вы?
Майка(за кадром). Слушай внимательно. Ты украла у меня ребенка, просто украла. Я не могу так жить. Даю тебе два часа — подумай. Найди способ, как мне ее вернуть.
14
Медвежонок,
Майка. Почему ты не спишь?
Войтек. Проснулась.
Аня показывает медвежонка Майке.
Аня. Я сделала ему глаз. Майка, смотри!
Поскольку Майка не проявляет к медвежонку никакого интереса, девочка залезает на стол; теперь они с Майкой одного роста; Аня сует мишку Майке в лицо.
Аня. Майка!
Майка. Ты должна называть меня мамой.
Аня с медвежонком в руке упрямо повторяет.
Аня. Майка.
Майка снимает ее со стола, держит на уровне глаз, говорит громче, чем раньше.
Майка. Ты должна называть меня мамой! Поняла?
Девочка молчит. Майка трясет ее и кричит.
Майка. Скажи: мама! Мама, понимаешь? Мама!
Майка трясет ребенка изо всех сил, кричит истерически.
Войтек, ошеломленный, смотрит на них.
Майка. Ты должна говорить: мама. Ты моя. Скажи, прошу тебя. Ну? Мама…
Девочка молчит. Теперь в Майкином голосе любовь и нежность.
Майка. Анулька, скажи мамочке: мама.
Анка плачет, Майка укладывает ее на тахту, шепчет на ухо какие-то ласковые слова, гладит взлохмаченную голову, просит прощения. Аня постепенно успокаивается. Звонит телефон. Войтек бежит, хочет взять трубку, чтобы не беспокоить ребенка, на секунду задумывается и — не подымая трубки — знаком приказывает Майке следить за девочкой.
Войтек. Алло… Кто? А, да, узнаю… Ничего страшного… понятия не имею, не видел ее шесть лет… Ничего, ничего. (Зевает.) Хорошо.
15
Стефан. Он ничего не знает. Спал. Мы перебудили кучу людей.
Вычеркивает из длинного списка последнее имя.
Эва. Ничего им не будет.
Они сидят в Эвиной комнате; она просторнее.
Стефан. Надо отдать ей ребенка.
Эва бросает на него злобный взгляд.
Эва. Ты ее не любишь, я знала.
Стефан. Люблю. Но мы поступили неправильно. Потеряем обеих.
Эва. Ты был согласен.
Стефан. Я не думал, что так получится.
Эва. Ты сказал: знать не хочу этого мерзавца…
Стефан. У меня были основания.
Эва. Ты о чем?
Стефан. Ни о чем. Ситуация изменилась.
Эва. Ты изменился. Наступил такой страшный момент, а ты ничего не в состоянии сделать. Беспомощный стал, вот что изменилось.
Стефан. Я был всего-навсего инженером…
Эва. Чепуха! Ты был инженером, который многое мог!
Стефан. Сядь! Ты не в классе.
Эва останавливается: она ходила по комнате, из угла в угол. Стефан повторяет устало (таковы, видимо, все их ссоры: бурные и недолгие).
Стефан. Сядь. Пожалуйста.
Эва минуту еще стоит, потом садится рядом с мужем. Стефан протягивает руку и кладет на шею.
Стефан. Прости.
Эва. Мы ничего не знаем о нашей дочери. С кем она дружит. Где может быть. Я не знала… не думала, что она…
Стефан. Ты слишком много от нее требовала. Она одевалась, как ты хотела, интересовалась тем, чем ты велела, играла, танцевала, все эти кружки, все твои школьные мероприятия… Вечно под твоим надзором. Она знала, что во всем должна быть лучше других. Чтобы услышать: «Мне не пришлось за тебя краснеть, Майка». Это не могло продолжаться до бесконечности… Когда ты увидела ее в ванной со следами от бандажа на животе, на шестом месяце, и начала кричать… тогда между вами все оборвалось.