Декалог
Шрифт:
Эльжбета. Мне известен только этот мотив. В тот вечер он казался искренним.
Зофья теперь обращается к Эльжбете.
3офья. А какие еще могли быть мотивы? Как вы думаете?..
Эльжбета. Не знаю. Я не знаю, чем еще может быть оправдано такое решение.
Очкарик, переводящий нигерийцу, на этот раз высказывается по собственной
Очкарик. Страхом. Если час назад в доме обнаружили другого еврейского ребенка, которого расстреляли во дворе вместе с польской семьей, это мог быть страх.
Эльжбета задумывается.
Эльжбета. Да. Страх — да. Для вас это оправдание? Страх?
Очкарик. Я не рассуждаю, я только называю возможную причину…
3офья. Прошу прощения. Мы слишком далеко заходим. Мотивировки, характеры персонажей, оценки и эстетические проблемы каждый обдумывает дома сам. Спасибо, встретимся через две недели.
Встает и первая выходит из аудитории. Только тогда остальные поднимаются со своих мест.
9
В деканате уже пусто и темно. Зофья зажигает лампу, но сразу же гасит. Из-за окна просачивается оранжевый неоновый свет. Зофья садится в низкое кресло и сжимает поручни. Минуту сидит, не шевелясь. Потом встает, решительно берет свой портфель и выходит.
10
Зофья идет по пустому в эту пору и слабо освещенному коридору. Видит сидящую на одном из подоконников фигуру, огонек сигареты. Подходит ближе: это Эльжбета. Зофья останавливается возле нее, с минуту женщины смотрят друг на друга.
3офья. Это было не на Мокотове.
Эльжбета. Да. В центре.
3офья. На Новгородской.
Эльжбета. Да.
Зофья как будто подыскивает слова. Находит самые простые.
3офья. Это вы.
Эльжбета отвечает совершенно спокойно.
Эльжбета. Да. Это я.
3офья. И вы живы… Я всю жизнь думала… Увижу женщину, теребящую золотую цепочку, и вздрагиваю: «Боже…»
Эльжбета. Я уже давно этого не делала.
Зофья неожиданно улыбается.
3офья.
Эльжбета. Меня спрятали на Праге случайные люди, родственники того человека, который меня к вам приводил. Они гнали самогон, два года я жила, как в винной бочке. Теперь они со мной в Америке: его, правда, уже нет в живых…
3офья. И вы приехали посмотреть на меня… когда будете рассказывать эту историю…
Эльжбета. Я еще в Штатах хотела вам сказать. Несколько раз собиралась написать… приехать… Если б сегодня вы не упомянули о ребенке… Я бы никогда…
3офья. Да. Я понимаю.
Эльжбета. Некоторые считают, будто у людей, спасающих других, есть какие-то особые черты… как и у тех, кто нуждается в спасении… Можно ли определить эти черты и создать модель человека, который способен спасать, и такого, который не способен?.. Виктимология a rebours[3]…
3офья. Пожалуй, да. Такие черты существуют.
Эльжбета. У вас они есть.
3офья. У меня?
Эльжбета. Известно, как вы себя вели после… после того, что случилось со мной. Благодаря вам несколько таких, как я, до сих пор живы.
3офья. Не преувеличивайте.
Эльжбета. Я не преувеличиваю. Я знаю точно. Любопытно, как быстро эта девушка обнаружила фальшь в якобы христианских рассуждениях.
3офья. Ничего удивительного. У нас очень многие интересуются проблемами религии.
Эльжбета. Мне на это понадобилось несколько лет.
Эльжбета докурила сигарету, озирается, хочет выбросить окурок в окно.
3офья. Вон пепельница.
Эльжбета. Вы не курите…
3офья. Но смотрю по сторонам. Где вы остановились? Могу вас подвезти… помню, как вы меня везли через весь Нью-Йорк.
Эльжбета. Триста метров… слабоватый реванш.
Зофья подходит к ней.
3офья. Не хотите у меня поужинать?
11
Зофья открывает перед Эльжбетой дверцу «Трабанта». Садится, заводит мотор.
12
«Трабант» останавливается около подворотни на Новгородской улице. Зофья выключает зажигание. Эльжбета с любопытством осматривается.
Эльжбета. Вы здесь живете?
3офья. Нет.