Декамерон 2
Шрифт:
Альдред хотел прояснить ситуацию. То же самое — Сивый. До резона прикончить одного из главных лиц в Саргузах ему дела не было.
Дезертир смотрел, как под Мадонией растекается лужа крови. Она лижет ему сапоги, обтекает их, будто корабельный киль. Подсохшие губы разжались. Но Флэй не успел издать и звука. Где-то в глубине северного крыла раздался клёкот.
Этот звук. Ренегат знал его лучше некуда. Бандитам он тоже кое о чём говорил. Где-то за решетчатой дверью донёсся топот. Оглушительно громкий. За ним крылись десятки
И в тот же миг приблизительный замысел Дарио Мадонии стал явен. Он хотел натравить упырей, согнанных в изоляторы, на бандитов. Похоже, всё-таки они не испытывали друг к другу любви. Начальник стражи был готов поставить под угрозу собственную жизнь, лишь бы и бандитам досталось на орехи.
Остаётся загадкой, в каком состоянии души Копф и Глизи отыскали капитана. Почему он вообще остался жив после кровавого налёта шумайцев. Но факт есть факт.
Шутка ли, почему-то Тринадцать хотели, чтобы глава Восточного Муниципалитета был убит. Неважно, как — лишь бы, лишь бы. Смысл? Кто бы знал!
Сам того не ведая, Альдред оказал им эту медвежью услугу. А последствия ещё только предстояло разгрести.
Его инстинкт самосохранения напоролся на ломоту по всему телу. На осознание полной несостоятельности перед лицом грядущей угрозы. Рой мыслей пронёсся в его голове за долю мгновения. А потом всё разом стихло, будто костёр залили водой.
Хуже всего не это: ренегата будто бы парализовало.
Глизи подорвался первый. Хотел было взяться за ключ, оставленный в скважине. Прокрутить его. Оградить упырей от незваных гостей. Но не тут-то было. Во тьме было не различить, где коридор начинается, а где дает изгиб.
Молодчик тоже застыл, увидев, как из тьмы выскальзывают раз за разом пары белёсых глаз. Даже если бы очень постарался, юный бандит не сумел бы осуществить задуманное. Его бы просто смыло волной каннибалов.
Ренегат понимал это лучше, чем кто бы то ни было. И всё, что он мог сказать, оценив ситуацию трезво, — это:
— Бегите!..
Дважды повторять не возникло необходимости.
Шестёрки бросились врассыпную, сверкая пятками. В коридорах от их каблуков поднялся гул. Копф с Глизи нырнули в одну сторону. А Сивый с Флэем — в другую.
На выяснение ситуации времени не оставалось. Уточнить все детали можно было и опосля. Бандиты горько пожалели о том, что слишком поздно изловили Мадонию. Ещё больше — что застрелили несвоевременно.
Как бы то ни было, задачка им предстояла не из лёгких, и едва незваные гости пустились наутёк, поняли это.
Гули — не только и не столько прямая угроза их жизням. Огромную роль играют окружающая среда и внешние условия. В зависимости от них та усиливается или чуть спадает. И так уж вышло, что оплот правопорядка сам по себе путал незваным гостям все карты.
Заражённые без труда вырвались из северного крыла. Решетчатая железная дверь лязгнула и грохнулась об стену, задрожав. Из неё посыпались ходячие мертвецы. Как из только-только откупоренной и взболтанной бутылки игристого вина, пенистой струёй понеслась орава людоедов.
Они чуяли добычу и, прекрасно ориентируясь в пространстве, расползлись надвое. Рвались вперёд, будто устраивали забег наперегонки. Ведь было, за что: на всех мяса не хватит. Это уже не толпа, но губительная стихия.
Альдред слышал за собой клёкот и рёв оживших мертвецов. И хотя телесная слабость его замедляла, он буквально через силу переставлял ноги, уносясь прочь.
Давалось бегство ему нелегко. Казалось, в черепной коробке у него бултыхаются мозги. Перед глазами всё плыло, позвоночник еле держал торс. От перепадов давления сердце грозилось катапультироваться прямо из груди, пробивая сочленения рёбер.
Шутка ли, старик от него не отставал: бежал чуть ли не вровень. Похоже, даже немощных жажда жизни может заставить пошевелить изрядно костями.
Бандит и ренегат выпорхнули с третьего яруса на лестницу и помчались вниз, отбивая ступнями хлёсткую какофонию спешки.
Прямо за ними поспевали заражённые. Их ничто не могло остановить. Двигались они, как единый организм, и не даром: тот, кто подвесил их на ниточки, подошёл к своей жестокой игре с умом. Что хуже, двери в донжоне открывались вовнутрь, не создавая орде никаких препятствий.
Хотя Копф был прав, и упыри боятся солнца, как чёрт ладана, сюда его губительного света проникло ничтожно мало. Иной раз лучи опаляли каннибалам ноги. Но те едва ли замечали эти лёгкие ожоги, оголтело и слепо несясь вперёд.
Ренегат понимал: если ничего не сделает, чтоб их задержать, в оплоте гарнизона они все бездарно встретят свою смерть. Ладно, бандиты — Равновесный Мир станет чище. Однако сам дезертир же — Киаф. Что-то он да значил для Аштума, ведь так?
Беглец резко развернулся, стягивая с плеча арбалет и убирая на скорую руку пистолет в кобуру. Его руки плотно обхватили борт. Альдред приготовился стрелять.
Из коридора показался первый упырь. Сразу за ним, толкаясь, — ещё пара. Какая толчея образовалась в узкой каменной кишке, оставалось только гадать.
Флэй прикинул свои шансы и выстрелил.
С жидким треском с плеч сорвался болт. Он взрезал со свистом воздух, метя точно в цель. Гуль принял снаряд лбом. Тот вошёл плотно, пробивая себе путь к мозгу через череп. Его голову аж оттолкнуло назад. Ноги заёрзали по полу по инерции.
Людоед заскользил так, словно попал на лёд. Умирающее тело распласталось у самой лестницы, валя тех, что бежали сзади. Парочка заражённых в толкучке даже перелетела через перила и стала с визгами падать вниз, на первый ярус.