Декамерон шпионов. Записки сладострастника
Шрифт:
Понимаете, Мисаил, многие призывают нас быстрее войти в Европу, а мне кажется, что уже давно Европа вошла в нас. И вообще непонятно, кто в кого вошел, это как, извините, в совокуплении мужчины и женщины (он закашлялся от смущения)… тоже ведь непонятно, кто в кого вошел. Россия забита иностранными товарами, русский язык превратился в полуграмотную смесь английского, кавказского, площадного и, конечно же, точек, значков @ и т. п. из Интернета, я чувствую себя звездным пришельцем на наших улицах и пугаюсь, когда мне мяукают «Вау!». По дорогам колесят иностранные машины, на Арбате почему-то празднуют День святого Патрика, на месте русских заведений – английские пабы или некие кофе-хаусы, вместо игры в городки или салочки – боулинги и гольф-площадки.
Но главное в том, что наши элиты так сплелись с Западом, что атомной бомбой не разорвать. Каждый по возможности подкупил квартирку, виллу, а то и замок на Лазурном берегу или на Сардинии, положил валюту в иностранные банки, для страховки взял иностранное гражданство или, на худой конец, вид на жительство, на что это похоже, Мисаил? (Тут Председатель для успокоения сделал большой глоток лучшего в мире советского шампанского.)
– Даже в космополитическом Париже стараются избегать чужих языков! – вставил я.
– Ну, а детишки элиты разве собираются трудиться в России? Они почти все сматываются в Гарварды и Оксфорды на денежки своих пап. А наша несистемная оппозиция? Она целиком копирует нас, большевиков, правда, перенеся свои центры управления не в Женеву и на Капри, а в Вашингтон и Лондон. Если Ильич стыдился даже упоминания о германских деньгах, то оппозиция открыто вещает с Капитолийского холма, контролирует нашу науку с помощью агента ЦРУ Сороса, а внутри страны образовала своего рода «легальные центры» вроде «Эха Москвы» или «Дождя».
– Может быть, стоит использовать опыт наркома Ежова? – осторожно спросил я.
– Это уже не поможет! Просто удивительно, как мы ухитрились уехать совсем в другую сторону, в корне исказив задачи плана «Голгофа»! Нет, Мисаил, тут нам поможет только Запад, а для этого мы должны изрядно ему нагадить… Запад должен вознегодовать и поддать нам жару, тогда народ живо осознает, что выход только в повороте к сияющим высотам коммунизма. Только не надо таких дешевых штучек, как гитлеровский поджог рейхстага или убийство Левушки Троцкого и иже с ним.
Помнится, в детстве среди дворовых хулиганов самым успешным был один парень, который делал страшную морду и орал: «Я психованный!», положите этот принцип в основу своих акций. Действуйте, батенька! Но сначала надо отметить нашу победу, значительное продвижение плана «Голгофа» и воцарение крепкого чекиста! Поэтому прошу вас хорошенько отдохнуть, порадоваться жизни, продумать заодно дальнейшие действия. Отдыхайте, друг мой, отдыхайте! А теперь, извините, у меня время стула. – Юрий Владимирович тяжело вздохнул и вылетел из ложи бенуара.
Мой уставший мозг подсказывал, что следует на время отвлечься от повседневных баталий, прийти в себя и продумать дальнейшие шаги. И тогда я вспомнил о твоем «Декамероне», друг Джованни. А что если исчезнуть на время, подобно твоим юношам и их спутницам, бежавшим из объятой чумой Флоренции? Но под каким прикрытием? В какой компании?
Признаюсь, что я обожаю своих шпионов и гетер, или, по-интеллигентному, разведчиков и путан, так почему же не предаться радости взаимного общения? Utile dulci – смешать полезное с приятным, как говаривал великий Гораций, создать искусную легенду, великолепный фасад, за которым монтировать окончательную развязку «Голгофы».
Так пришла в голову идея собрать славный шпионский народец (включая, естественно, соблазнительных агентесс) на волжском пароходе, прикрыв все каким-нибудь семинаром или симпозиумом.
Обожаю шпионов, мой друг! Деликатные шаги сыщиков, вынюхивающих дичь, комбинации и вербовки, пред которыми бледнеют все изыски на шахматной доске, пылкость соблазнителей и соблазнительниц, управляемую ледяной головой и чистыми руками, скупые фразы пароля, звучные, словно треск расколотого черепа, мягкость потертых купюр, сунутых в потную руку на черной лестнице, – как я люблю это, Джованни! Конечно, хватает насмешников, измывающихся над второй древнейшей профессией, вспомним Грэма Грина из Альбиона, гнусно написавшего, что разведка – это большое турагентство.
А путаны… о Боже! Хотя я и небольшого роста, но остальными достоинствами меня Господь не обидел. По своим данным я не меньше Чарли Чаплина, легко срывавшего цветки у нимфеток, и не одна моя дама повторяла слова великой певицы Марии Каллас о магнате Аристотеле Онасисе: «В постели он заставлял меня брать самые верхние до!» Нет у меня комплексов Гитлера или Наполеона, мучившихся из-за своих микроскопических орудий производства. Особенно обожаю изящных и нежных, с маленькими пипочками, доводящими до сумасшествия. Боготворю утопающих в оргазмах клиторальных, вагинальных, маточных, мышечных, тантрических и таоистских!
Мне ли тебе, мессер, рассказывать о превратностях любви! Вспомни свою Перонеллу, которая по приходе мужа запрятала своего любовника в винную бочку и убедила супруга, что продала ее человеку, который влез в нее, чтобы проверить, крепка ли она, а потом любовник еще заставил мужа выскоблить бочку и отнести к нему домой! Или куму брата Ринальди, уверившую мужа, который застал их в одной постели, что монах заговаривал глисты у своего крестника!
О своих невероятных приключениях на корабле через несколько месяцев после президентских выборов я и хочу тебе поведать, и о том, как мы славно развлекались десять дней, рассказывая шпионско-любовные новеллы, венчая сладостные вечера несравненными балладами.
Прими же сей роман как мой скромный дар и, чтобы не быть слишком строгим в оценках, сверни головку у «Синглтона из Очройска» – уверен, что в райских кущах этот волшебный напиток до моего прибытия еще не стал дефицитным. В конце концов, все остальное – карьера, слава, деньги – лишь мусор и песок, песок и мусор, мой друг.
Кроме любви.
День первый