Декоративка. Книга 1
Шрифт:
Размеры, сила, алмазные по крепости клюв и когти, поражающий «ультразвук», а также высокий интеллект и невероятная память делают гуи самым опасным хищником империи. В природе у них есть только один естественный враг — крупные рептилии, в том числе и водяные, которых местные называют просто «змеями». Но змеи ведут тихий, «скромный» образ жизни и крайне редко показываются людям, и с гуи, в общем-то, им делить нечего — разные «высоты обитания» и потребность в пище.
Зен сделал акцент на том, что главным оружием гуи являются их ум и память. Эти пернатые чудовища отлично различают людей, запоминают их, особенно, если слышат голоса, и, если предоставляется возможность,
Когда я спросила, как же люди умудрились приручить гуи, Зен рассказал, что птенца, который вылупился в родном гнезде и видел папу-маму, приручить невозможно. Но если украсть яйцо, и птенец вылупится уже в доме человека, и этот человек будет кормить его, говорить с ним, учить, то станет для него и мамой, и папой, и партнером — всем.
Я пошутила, спросив, во всех ли смыслах птица будет воспринимать человека как партнера, и как они будут заводить «птенцов», на что Зен невозмутимо ответил, что люди много раз пытались наладить разведение прирученных гуи, но каждый раз эти попытки заканчивались неудачей. Либо гуи категорически отказывался иметь дела с пернатыми особями противоположного пола, либо, наоборот, так удачно имели дела, что «забывали» всю сложную дрессуру и вместе с выбранной парой улетали от хозяина и жили долго-счастливо, как дикие сородичи.
Я долго расспрашивала Зена о нюансах поведения гуи и их дрессуры. Желтоглазый охотно посвящал меня во всех тонкости; ему самому было приятно говорить о любимом деле.
Я не стала спрашивать, хочет ли Зен стать всадником — я была уверена, что хочет, зато хотела узнать, как он, обычный охотник, знал о тонкостях дрессуры и ловли гуи. Но вопросы так и теснились в голове, и, перескакивая с одного интересующего меня момента на другой, я так и не спросила об этом.
Мэнчи объяснил, что у всадников всегда есть нужда в новых птенцах, потому что довольно значимая часть гуи после «полового созревания» бросает своего человека-хозяина и улетает на волю, а другая часть, тоже довольно большая, начинает беситься от нереализованного инстинкта размножения — гуи становятся агрессивными, норовят цапнуть хозяина, а то и сожрать его… К тому же они помнят все, и не прощают жестокого обращения. Один раз обидишь пернатого — будь уверен, потом прилетит ответка.
Я спросила, почему бы, в таком случае, не оставить этих умных птиц в покое, на что Зен ответил, что люди вряд ли откажутся от возможности подчинять такого хищника, и добавил, что та часть прирученных гуи, которые остаются «нормальными», очень помогают в отлове диких гуи, которых иногда становится непозволительно много на одной территории, и являются главной силой при нападениях. Чуть кто чужой и вооруженный сунул нос за границу — спускают гуи, и птицы быстренько «очищают» территорию. Еще, конечно, отцы считают крайне важным сохранять свое «высокое» в прямом смысле положение и перемещаться по империи исключительно на гуи, чтобы имперцы не забывали, кто главный.
Но больше всего меня интересовало, как будет проходить, собственно, «охота». Или «ловля», как выражаются местные… хотя честнее было бы назвать это воровством, ведь сама суть этого дела в том, что у гуи из гнезд крадут яйца. Зен не утаил от меня, что это ловля считается очень опасным делом, и что только очень смелые или
Одно такое гнездо Зен как раз недавно обнаружил, и выяснил, что самочка гуи высиживает яйца, и уже довольно долго, так что раздобыть их нужно как можно скорее, иначе птенчики вылупятся и все дело пойдет насмарку. Самка не покинет яйца без уважительной причины, поэтому ее нужно выманить — сымитировать угрозу. Тогда она оставит яйца и полетит разбираться с незваным гостем… Убивать «ультразвуком» или звать папашу она не станет: от мощной звуковой волны скорлупа яиц может треснуть, и птенчики, скорее всего, погибнут.
Зен как раз и подготовил для меня роль «угрозы». Грубо говоря, я должна буду стоять в определенном месте и вопить, чтобы гуи-мама полетела со мной разбираться — они реагируют на громкие звуки. Зен в это время займется собственно кражей. Услышав приближение гуи, я должна буду спрятаться в заранее приготовленное укрытие и надеяться на то, что птица меня не найдет и улетит в гнездо. Когда станет безопасно, Зен вернется за мной. При самом благополучном исходе мы добудем яйца, продадим их всаднику, получим золото, разделим. Об остальных исходах думать не хотелось…
Это был простой план: либо все идет, как надо, либо мы умираем вместе или по отдельности. Зен не лукавил и предупредил, что мы очень рискуем.
— Ладно я — тебе меня не жалко, разорвут ли, сожрут ли… Но сам ты разве не боишься? — спросила я, как только мы в десятый раз все обговорили.
Мэнчи усмехнулся, и снова меня стал напрягать его очень осязаемый взгляд. Как только наш разговор немножко приостанавливался, и поток слов становился редким, я начинала ощущать неловкость и прочие неприятные ощущения, источником которых был Зен.
Чрезвычайно неудобный он тип, при таком никак не расслабишься…
— За себя я не боюсь, а тебя мне и правда не жаль, — ответил он, высвечивая меня своим ярким до непереносимости взглядом. — Мне никого не жаль. Но это не значит, что твоя смерть не будет мне ничего стоит. Если что, мне придется отвечать перед распорядителем за потерю общественной собственности, и, скорее всего, меня лишат руки… или ноги. Если не казнят.
— И ты все равно рискнешь, — вздохнула я.
— Рискну, конечно. Если не я, то другие ловцы раздобудут яйца.
— Или будут растерзаны гуи.
— Скорее всего, будут растерзаны, — серьезно кивнул он.
Я вздохнула и, запустив руки в волосы, закрыла глаза. С моим везением я не сомневалась, что меня сожрут, растерзают или просто скинут с высоты на землю… Можно почти с уверенностью сказать, что я иду на смерть. Зачем я согласилась и слушаю Зена так внимательно? Что мешает сказать, что я передумала и не хочу участвовать в ловле-краже?
Почему, черт возьми, я сижу тут и на полном серьезе рассуждаю о том, как буду служить приманкой для страшнейшего хищника империи?! Что с моим инстинктом самосохранения?
Я открыла глаза. Зен пристально смотрел в мое лицо.
— Это сумасшествие, — прошептала я. — Но у меня ведь нет выбора, правда? Или я иду на ловлю добровольно или ты меня туда тащишь насильно, так?
— Мне никого не жаль, — повторил мэнчи.
— Даже себя? К чему этот риск, Зен?
— Свобода стоит риска. Я лучше всем рискну, чем буду оставаться бесправным мэнчи.
— Сумасшествие, — повторила я; голова гудела от полученных знаний, по венам растекался ледяной яд ужаса от такой затеи, и при всем при этом я парадоксальным образом ощущала себя не испуганной, не угнетенной, а… воодушевленной и даже немного пьяной от предвкушения риска.