Дела семейные
Шрифт:
— Какие глупости, папа. Это как на твоем дне рождения — когда ты заставил Куми делать двойную работу!
Напоминание погасило улыбку на лице Наримана. Будто целый век прошел с того дня-два месяца назад, когда он еще был в состоянии стоять, самостоятельно одеваться, ходить в туалет, выходить на прогулку. До падения, до кошмара с Джалом, Куми и стульчаком, с лежанием в постели, когда от него воняло, когда его била дрожь и мучили страхи.
Роксана сразу пожалела о своих словах, ей было больно видеть отцовскую реакцию на них. Она бросила взгляд на Йезада, взывая о помощи.
Но тут Джехангир прочистил горло, как взрослый, собравшийся сделать важное заявление.
— Как бы то ни было, — произнес он, — но хорошая посуда на повестке дня.
Нариман рассмеялся, а Йезад сказал, что этому маленькому попугаю явно пора перенять у дедушки новые словечки. Мурад немедля изобразил обучение попугая:
— Джехангу хороший, Джехангу умный!
С нижней полки буфета были извлечены красивые тарелки, чаша с розами заняла почетное место в центре стола, а фарфоровую пастушку отправили пасти ягнят на чайный столик.
За обедом Йезад думал о том, что будет дальше. Утренняя напряженность, теснота, запахи в большой комнате — ничего не кончилось. Лишний рот означает, что содержимое конвертов, по которым Роксана раскладывает деньги на питание, снижается на двадцать пять процентов. Не считая таких вещей, как мыло, стиральный порошок и прочее.
— Насчет вашей пенсии, чиф, — начал Йезад, — сколько там остается после закупки месячной порции лекарств?
— Честно говоря, не знаю. Хозяйство ведет Куми. Ядавно дал ей доверенность на мои счета.
— А как быть с потолками? Мне надо бы посмотреть, в каком они состоянии.
— Что касается меня, то состояние потолков не имеет значения. Обвалившаяся штукатурка не катастрофа.
Йезад кивнул. Нет смысла обсуждать денежные затруднения — не поможет. Лучше проявить терпение и сохранять внешнее спокойствие. Ради Роксаны.
— Да ладно. Неделя-другая погоды не сделает.
Когда закончились лекарства и Роксана пошла за новой порцией, она обнаружила, что денег, которые ей дала Куми в качестве отцовской пенсии, не хватает даже на таблетки. Ошибка вышла, подумала Роксана, или Куми прислала только часть пенсии…
В аптеке она рассчиталась, доложив из хозяйственных средств. Чтобы выйти из положения, купила только хлеб, масло брать не стала, и взяла маленькую банку растительного масла, хотя экономней покупать большие. Чая, сахара и риса должно хватить до будущей недели. Обед будет без мяса — цветная капуста и картошка.
Когда ставила лекарства на столик у отцовского дивана, он спросил, хватило ли денег. Роксана утвердительно кивнула в твердой уверенности, что Куми и Джал скоро явятся с остальными деньгами.
И Йезаду, когда он вечером задал ей тот же вопрос, Роксана тоже сказала:
— Пока все в порядке.
Через несколько дней семья ощутила режим экономии. За завтраком Мурад разворчался насчет тоста без масла, а Джехангир заявил, что чай несладкий, и потребовал сахару.
Йезаду это не понравилось.
— Избаловались. Скажите спасибо, что у вас есть тост и есть чай. Известно вам, сколько миллионов жителей Земли были бы
К концу недели Нариману стало трудно скрывать боль в лодыжке при попытке подняться на костыли. Он всячески старался не подавать виду, понимая, какие надежды внушают семье его три шажка от дивана к креслу.
Но однажды вечером, когда он поднялся, его пронзила боль такой силы, что он вскрикнул и, роняя костыли, повалился обратно на диван.
Отшвырнув газету, Йезад бросился на помощь. Роксана влетела из кухни. Убедившись, что Нариман цел и невредим, стали выяснять, что произошло. Нариман отговаривался, уверяя, что оступился, но Роксана сумела вытянуть из отца правду.
— Проклятый Тарапоре, — взорвался Йезад. — Шарлатан просто торопился.
Нариман заступился за доктора:
— Честно говоря, мы все испытали облегчение, когда он разрешил мне вставать.
— Да не защищайте вы его, чиф! Было бы это в Америке, мы бы миллионы у него отсудили!
Тем не менее пришлось обратиться к доктору Тарапоре. Он без обиняков объяснил, в чем дело. Рентгеновский снимок не соврал — переломы срослись, однако трещины снова разошлись в результате кальциевой недостаточности и остеопороза.
Был восстановлен строгий постельный режим.
Раз в день Роксана обязательно усаживалась за свои конверты, пересчитывая содержимое каждого и решая, переложить ли несколько рупий из того, что с надписью «Молоко и чай», в другой — «Хлеб и масло»? Или, взяв деньги из «Мяса», поместить в «Рис и сахар»? Джехангир садился рядом с матерью, спрашивал, сколько стоит плоская пачка масла «Амуль», или пачка чая, или кило баранины, делал подсчеты в уме и давал советы.
Роксана, поглощенная невеселыми расчетами, не сразу сообразила, что сын тоже занялся семейным бюджетом, сообразив же, решительно заявила:
— Так, Джехангу, хватит. Деньги не твоя забота. Мы с папой сами разберемся.
— Да, но папа будет…
Хотя сын не закончил фразу, Роксана поняла, что его пугает.
Прошло две недели после обвала потолков. Джал и Куми не показывались. Йезад отказался идти к ним, сказал, что обойдется без милостей этой парочки.
— Могу я высказаться? — настойчиво потребовал Нариман. — Спорами между тобой и Роксаной дела не решить. Пенсия, не пенсия — не оплачены мои расходы. Значит, надо снять деньги с моего счета. Это мои деньги, которые я заработал в поте лица. Все очень просто, никаких милостей.
— Да неудобно мне говорить, что мы пришли за папиными деньгами, — поежился Йезад. — Были бы они порядочными людьми, сами принесли бы.
— У меня идея, — вступил в разговор Джехангир. — Можно сказать, что вы пришли за дедушкиной тростью, за той, которую мы подарили ему на день рождения.
Йезад со смехом потрепал сына по плечу.
— Именно так мы и поступим, — пообещал он.
Глава 9
Йезад и Роксана пробрались через мусор, усыпавший пол гостиной, осторожно переступая через крупные куски штукатурки. Джал бросился стряхивать белую пыль с кресел, хлопая по подушкам и чихая.