Дела земные
Шрифт:
Шлюха? – Мужчина вспомнил вчерашний телефонный разговор. – Нет.
Шлюхи жизнь любят. Фильтруют ее, по крупицам выуживания из нее удовольствие. И окна опять не зашторила, не закрыла и замки, поди, входные тоже!» – возмутился хирург.
Нашел журнал, на полях которого был записан телефон соседки, набрал номер. Лариса вздрогнула всем телом после второго гудка, повернула лицо к окну и, казалось, посмотрела прямо ему в глаза.
– Это вы, я знаю, – услышал в трубке мужчина.
– Ваши окна снова открыты! Вредная девчонка! Почему не
– Закрою после нашего разговора.
– Вас снова атаковали гости? Я видел мужчину у вас в окне недавно совсем.
– Это Павел. Сосед через стенку. Он беспокоится обо мне. Меня собирался убить ваш сосед по балкону.
– Так-так-так… Начнем по порядку. За что он хотел вас убить?
– Чтобы не отдать мне утюг. У мамы сгорел утюг. Я попросила его купить мне утюг. Он вместо утюга принес кирпич в коробке из-под утюга.
– И вы решили, что он собирается вас убить?
– Так решил мой сосед через стенку Павел.
И странная женщина рассказала доброжелательному собеседнику о визите его соседа, закончив признанием в случайной близости с Павлом.
– Мне скоро сорок лет, и до сих пор непонятно… Спать можно с папой, с мамой… – У женщины не хватило воздуха. Чтобы продолжить, она вобрала его в себя. – С кошкой, с мишкой… Тут совсем другое, и название ему другое. Почему мы говорим «переспать»? Спят всю ночь, а это же так быстро.
– Понравилось? – У хирурга запершило в горле, он прокашлялся и добавил: – Мне нужно знать.
– Обычно, – прошелестел ответ.
Почему респектабельный мужчина почувствовал великое облегчение на этом слове? Как мешок с песком сбросил с себя. Уходить от окна не хотелось. Надо было что-то сказать, и он дал оценку происходящему с женщиной, произнеся:
– Жесть.
И тут свершилось непредвиденное. Лариса рассмеялась. Смех был приятным и переливчатым, словно что-то чужеродное, не свойственное природе этой женщины.
– Меня мама порой называет железякой холодной.
Лариса посмотрела в окно. Снег падал и падал, создавая белую завесу между двумя домами.
– И вы холодная?
– Да.
Она не сумасшедшая. Она честная женщина, в каждом слове, букве, жесте, взгляде. Честная женщина, взращенная в омуте маминых страстей, идей, поползновений. Последнее слово не очень приятное, но только именно оно и приоткрывает завесу и раскрывает проблему. Человек ползал и выискивал решение всех сущих жизненных проблем, вместо того чтобы встать во весь рост, показать себя во всей красоте и с достоинством открыто заявить о своих мечтах и желаниях.
– Откровенничаю с вами, как с мамой.
– С папой, я мужчина.
– Папа не жил со мной.
– Что мама?
Ответ на свой вопрос респектабельный мужчина будет выслушивать долго. Так долго, что устанет стоять у окна и заберется на подоконник, предварительно положив на него диванные подушки. Женщина говорила честно, без истерических интонаций в голосе и ни разу не подошла к волшебному зеркалу. А было ли оно?
Глава шестая
Из своей квартиры Павел рассматривал респектабельного мужчину в окне дома напротив. Даже сквозь завесу мелкого снега, плавно падающего на землю, было видно, что человек разговаривает по телефону. Подслушивая через банку, прижатую к стене, он понял, что и соседка говорит по телефону. Половина десятого. О чем можно разговаривать больше часа?
Мама Ларисы лежала в кровати с большим количеством подушек. Слезы текли по ее уже обвисающим щекам. Матрац под спиной был горячим, а ноги ледяными.
«Скорую», что ли, вызвать? Нет, «скорая помощь» ей не нужна. Сердце стучит ровно. Сознание работает четко.
Женщина, как всегда, решала проблему предстоящего сна посредством кого-то.
«Надо вызвать. Скажу, уколют снотворное».
Она гнала от себя и мысли о дочери. Та мужеподобная особь с проводом в посиневших руках не дочь, а тупая взбесившаяся корова, и она не стоит ее драгоценного внимания. Поголодает и замычит в телефонную трубку, когда нечем будет за квартиру платить. Вот тогда она отведет душеньку! На лице женщины отразилось удовольствие. Раскидав подушки в стороны, она встала.
«Я тебе все припомню, корова. Сама задушу». – Но вспомнив рост, размеры дочери, засомневалась. Решила, что достанет ее обещаниями этого.
Женщина в очередной раз набрала номер Ларисы. Снова занято. Она и оператору связи звонила – линия не повреждена, говорят. Если мать срочно не выплеснет свое раздражение на дочь и не получит так желаемого организмом адреналина, умрет точно. И халявный укол снотворного не поможет, а ведь женщина засыпает не от снотворного, а от сознания того, что его сделали по ее требованию. Она велела, и исполнили. Формула счастья.
Мать снова набрала номер телефона. Занято. Да быть такого не может!
«Трубку сняла и рядом положила», – догадалась мать.
И вот она у двери дочери. Сдвинула от щеки платок и прислонилась к холодному дверному полотну. За дверью голос незнакомой женщины, прерываемый переливчатым смехом.
«Не в тот подъезд зашла, наверное». Мать срывается с места и спешит по лестнице, но что-то останавливает ее. Она видит на двери номер квартиры дочери.
А в это время респектабельный мужчина рассказывал историю из повседневной больничной жизни.
– Мы даже женили смертельно больных и палату им выделили для совместного проживания.
– И что?
– Жили вместе остаток жизни.
Ему нравилась честность своей собеседницы. Совершенный пример несовершенства, крайне редкий, исчезающий. А на примерах учатся. Мужчина постоянно учился, без этого в его профессии нельзя.
– Вам жаль сейчас, что вы не смертельно больная?
– Как вы догадались?
– Сам об этом жалел, и не один раз. Я не только сильный, надежный и компактный, я еще и холостяк. Компактным называют меня за глаза в больнице.