Делай что должно
Шрифт:
– Приветствую тебя, о могучий Заграт Тргаха, - почтительно склонился перед ним Каол Трейн. В его голосе угадывалась неприкрытая издевка.
– Я надеюсь, что за сутки ты переменил свое мнение? Посмотри - большинство не на твоей стороне, - он широким жестом обвел совсем притихшую, чтобы не пропустить ни одного слова, толпу.
– Я ценю твою осторожность, о мудрый шаман, но ее надо оставить прошлому. Настоящее не терпит и не прощает нерешительности. Посмотри, твой народ хочет идти со мной и за мной…
– Хватит болтать, - грубо оборвал его Заграт.
– Ты околдовал мой народ, пробудил в нем древнюю жажду крови. Полвека мы учились жить в мире с соседями, торговать с ними и не бояться завтрашнего рассвета. Ты снова хочешь все уничтожить. Ты ждешь, чтобы я, вложивший в этот мир столько усилий, своими руками его разрушил?
– Мы уже не раз обсуждали это, - лицемерно вздохнул посланец Майно.
– И я уже не раз отвечал тебе, что твой мир - это страх перед силой соседей, это трусость перед лицом отважных предков.
– Толпа встретила его слова одобрительным ворчанием.
– Подумай, насколько лучше господином проходить по спинам падающих ниц рабов, чем постоянно бояться неловким словом возбудить ненависть затаившегося врага! Подумай, насколько лучше будет купаться в роскоши, чем прозябать в нынешней нищете! И до скончания веков орки останутся господами жалких рабских племен!
Глухой одобрительный рык прокатился по толпе. Краем глаза Заграт видел, как молодые орки потрясают воздетым вверх оружием, а отсветы костров мерцают на вороненых клинках. Глаза горели отраженным светом костров, у некоторых с оскаленных клыков капала слюна. Вот так храмовники Пророка и придумали свою дурацкую преисподнюю, мелькнуло у шамана в голове. Побывали, видать, на нашей ночной сходке… Он невольно хмыкнул, и Каол Трейн немедленно принял это на свой счет.
– О да, я вижу, что ты смеешься над сокровенными мечтами своего племени!
– загремел над площадью его голос.
– И я вижу, что не ты один заразился благодушием и нерешительностью! Вы!
– он широким жестом обвел рукой площадь.
– Я думал, что встречу здесь настоящих бойцов, а нашел шайку опустившихся завшивевших бандитов!
– Этот выпад толпе не понравился, и посланник поспешил исправить ошибку.
– Но я знаю, что вы стали такими не по своей вине!
– Он отвернулся от Заграта и медленным шагом пошел по площади, заглядывая в глаза оркам. Многие опускали взгляд.
– Я вижу, что десятилетия мирной жизни превратили ваших вождей, таких как он, - он эффектным жестом ткнул рукой в Заграта, и тот почувствовал, как встает дыбом шерсть на загривке, а пасть непроизвольно ощеривается в оскале, - в жалких пособников ваших извечных врагов! Но вы, - голос посланника внезапно преисполнился глубокого уважения, - вы, бойцы клана, вы не потеряли хватки, впитанной с молоком матерей. Я вижу, что перед вами лежит дорога к славе, и никто - слышите, никто!
– не может сбить вас с героического пути, пути сражений и побед! Я призываю вас…
– Заткнись, ты, шавка!
– взревел Заграт во всю мощь своей грудной клетки. Каол Трейн поперхнулся не полуслове и замер, удивленно повернувшись к шаману. Ага, дружок, мысленно позлорадствовал тот, народ ты обрабатывать умеешь, но только если играешь по своим правилам. Поиграй-ка по моим… - Ты, мразь, назвал меня пособником наших врагов!
– Шаман медленно подошел к посланнику и посмотрел на него щелевидными зрачками снизу вверх так, что тот отпрянул, судорожно хватаясь за кинжал на поясе. Заграт почти физически почувствовал нацеленные на свою спину арбалеты его телохранителей, укрывшихся за одним из костров. Ладно, не посмеют убить вот так сразу, знают, что сходу на клочки порвут.
– Ты, вонючий голожопый, оскорбил меня при всем честном народе!
– Кое-кто из собравших откровенно ухмыльнулся - человеческий запах многие орки находили малоприятным.
– Ты знаешь, что следует по нашим законам, древним боевым законам, которые так хвалил давеча? Ну, отвечай, слизняк!
Каол Трейн начал медленно отступать назад, его глаза шарили вокруг, не находя поддержки. "Трус!" - уловил он разочарованный возглас где-то в задних рядах - и опомнился.
– Разъясни же мне, уважаемый шаман, что же полагается за правду, - он намеренно подчеркнул последнее слово, - по вашему древнему закону?
– Он незаметно нащупал в кармане плаща маленький игломет и продел дуло в специальную прорезь, направив его на Заграта.
– Может быть, смерть? Что, настолько глаза колет?
– Ну, можно сказать, что и смерть, - ухмыльнулся Заграт, сплюнув Каолу Трейну под ноги.
– А вообще-то схватка, один на один. Впрочем, ты чужак, ты можешь отказаться.
– И тогда все поймут цену твоим словам, мысленно добавил он. Или будет драться? Интересно, что сделает мне Майно за убийство посланника? Впрочем, его охрана не даст мне это узнать. Сама вся поляжет, а меня пришьет… - Ну, что скажешь?
– Ну как я могу отказаться, любезнейший шаман!
– откровенно ухмыльнулся Каол Трейно. Дурак-шаман сам лез в расставленную западню. Посланник осторожно щелкнул предохранителем игломета и извлек руку из кармана.
– Или ты считаешь меня трусом?
– Заграт в самом деле считал его трусом, но воздержался от комментария.
– Разумеется, я не отказываюсь, но, к сожалению, - он поднял вверх правую руку, широкий рукав упал вниз, обнажая пропитанные кровью бинты, - я не могу драться самостоятельно. Неспокойные, видишь ли, у вас места, зверье совсем распустилось, на странников бросается по ночам… Поэтому вместо меня будет драться мой друг!
– Друг?
– Заграт видел искры торжества, горящие в глазах посланника, но никак не мог понять, в чем подвох.
– И кто твой друг? Помни, наемная охрана не в счет…
Мохнатое тело разметало передние ряды, одним могучим рывком выбросившись на пустое место.
– Я - его друг, - голос Гахаша был полон ненависти.
– И ты будешь драться со мной!
– Ты?
– удивленно повернулся к нему Заграт.
– С каких это пор ты стал его другом? Пока от границы провожал, подружился?
Гахаш вразвалку подошел к нему вплотную.
– Точно, - с удовольствием согласился он.
– Прошлой ночью на стоянке я спас его от медведя, который разодрал ему руку. Мы с ним не просто друзья - побратимы. Ну так что? Будешь драться?
Заграт чувствовал, как шерсть на спине становится влажной от холодного пота. Гахаш был на голову выше его и гораздо лучше владел ятаганом. Рассказывали, что однажды он голыми руками убил дикого волка, и шаман вполне верил этим рассказам.
– Чем он тебя купил, Гахаш?
– медленно произнес он.
– Предложил стать вождем, верно? Ты думаешь, что тебе действительно позволят повелевать?
– Ну, если струсил, так и скажи!
– разочарованно отвернулся Гахаш. На губах Каола Трейна играла ехидная улыбка.
– Эй, ребята, я же говорил, что он струсит! Надо было давно гнать его из шаманов в три шеи… - Кучка его прихлебателей, стоящая неподалеку, заржала в полный голос.
– Ты, придурок, с чего ты взял, что я отказался?
– удивился шаман.
– Просто вспомнил, что идиотом ты родился, идиотом и помрешь. Аз г"рахмм ур-шагграт рака Гахаш!
Гахаш дернулся к нему, но, перехватив взгляд посланника, остановился.
– Я порву тебя на мелкие клочки, людская подстилка!
– прошипел он.
– Но сделаю это по правилам, а не так, как ты нарываешься! А еще ты можешь выбрать оружие, чтобы потом не говорили, что я победил нечестно…
– Нужны мне твои подачки, - хмыкнул Заграт, неожиданно успокаиваясь. Надо же, сколько лет в поединках не дрался, удивился он про себя, а тело ничего не забыло. Нет, сосунок, зря ты в своей победе уверен… - Для себя я оружие выберу, а ты хоть камнями швыряйся.
– Хватит!
– гаркнул над ухом хриплый голос.
– Ну-ка, разошлись по углам, живо! Поединщики нашлись, едрить вашу налево!
– Миршаг отвесил тумака подвернувшемуся под ноги пацаненку, смотревшего на спор снизу вверх, свесив язык набок, и размашистым шагом вышел на середину площади. Вождь был одет в ритуальный плащ и рогатый шлем из черепа буйвола.
– Ты!
– он презрительно ткнул пальцем в сторону посланника.
– Какого хрена вместо себя подставу выпустил? Ты не нашего племени, под нашим законом не ходишь. Дерись сам или катись отсюда. А ты, - он развернулся к Заграту, - куда на рожон прешь? Тебе против Майно воевать нравится больше, чем за него? Или забыл, как клан путь выбирает?
– Он повелительно махнул рукой, и Заграт проглотил ответ, невнятно прошипев что-то себе под нос. Вождь сунул руку под плащ и вытащил объемистый мешок; взвесив в руке, бросил его на землю. Меж рядов проворно протолкались два юнца-помощника, с натугой тащивших увесистые каменные чаши.