Дельфины. Часть третья. Ассоль
Шрифт:
– А я всё переживал за тебя… – подойдя к лошади сзади, Ифис нежно почесал коня за ухом, а затем легонько похлопал его по спине.
– Аркат… – вспомнил я наконец кличку лошади с невероятно грустными глазами. Конечно, столько времени не было хозяина. Я бы и сам поменялся в лице, если бы столько просидел в этой мрачной конюшне.
– Теперь ты в надежных руках. – улыбнувшись, пробормотал Тильде и, оставив лошадь, вышел ко мне. – Поздравляю.
– С чем именно? – недовольно и с некой обидой спросил я, скрестив руки на груди.
– С 16-летием. С повышением
– Вижу, тебе хорошо. – перебил я парня, сверля его недовольным и разгневанным взглядом. – Отправился на тот свет, избежал ответственности за все свои грешки. Поманипулировал мной, заставил сделать необратимое. Ты отомстил за Тони МОИМИ руками! Теперь тебе хорошо, да?
– Я же ради тебя старался, дурачок. – пытался оправдаться Ифис, вскинув бровями.
– Лучше бы я сейчас вместо тебя увидел Тони. И тогда тоже. Я теперь вообще не хочу тебя видеть. – заявил я, стараясь держать себя в руках. Но у меня, как всегда, не вышло. – Убирайся из моей головы! – крикнул я и швырнул в духа деревянное ведро с водой. Естественно, оно пролетело сквозь парня.
– Жаль. Надеюсь, ты потом поймешь. – вздохнул Тильде и в ту же секунду исчез из моего поля зрения, чему я был одновременно рад и не очень.
С моего 16-летия я выезжаю на Аркате за город примерно раз в месяц, а то и пореже. Ну а ухаживал я за своим теперь конем уж очень часто, нередко перевыполняя свои иеронские обязанности. Иногда я даже ночую в этой чертовой конюшне, ведь занимаюсь не только своей лошадью, но и чужими. Так сказать, от нефиг делать. И кушаю я здесь. Завтрак, обед и нередко ужин я поглощаю, сидя на сене. Никто не понимает, чего это я так привязался к лошадям. Но я всё жду. Жду Шишкина, который будто живет в моей голове вместе с остальными, но почему-то не хочет показываться.
– Ты же понимаешь, что это не я злодей? – очередной вечер, что плавно перетекал в ночь, я проводил в конюшне. Соорудив из хлипкой деревянной табуретки себе небольшой столик, я повесил фонарь на палку, что вставил в забор, и принялся за еду, которую мне в этот раз принёс Уго. А до этого Роланд. А до этого…
– Дай поесть. – фыркнул я, не желая его слушать.
– Ну ты сам подумай. – не прекращал болтать дух. – Как какая-то галлюцинация из твоей башки может заставить кого-то что-то сделать против воли? Я даже тебя коснуться не могу! – воскликнул Ифис и тыкнул мне пальцем в плечо. – Ну ладно, могу.
– Вот тебе есть не нужно, а мне нужно. Я и так на грани истощения. – пробурчав, я налил себе чай и отставил его, чтобы остыл.
– Че ты постоянно торчишь тут? – спросил Тильде, возмущенно взмахнув руками. – Надеешься Антоху увидеть?
– Я тут не ради Тони и уж точно не ради тебя. – немного нервно ответил я и закинул галету в рот. – Я тут ради твоего коня, которого ты бросил.”
– Так. – мы чуть ли не влетели в мой дом и Эвелин тут же примкнула к моему шкафу. Пока иеронка рылась в моих вещах, я отлучился в ванную комнату, а остальные гости присели на мой любимый старенький диванчик, вооружившись кружками с водой из-под крана.
Закрыв дверь тубзика на замок по привычке, которая была у меня всегда, я подошел к ржавой раковине и, подняв голову, немного потупил в зеркало, тщательно разглядывая своё хмурое лицо. Синяки под глазами всё росли, в отличие от щек, что уже давно проседают у меня. Худое уставшее лицо ребенка, который совершенно не выглядит, и никогда не выглядел, счастливым. Я попытался натянуть улыбку, но мне тут же стало тошно от себя самого. Ну не к лицу она мне. А что к лицу…? Вечное недовольство, как у Рамоны? Безэмоциональность действительно прибавляет статуса к ней. Но не ко мне. Что насчет генерала? Его добродушная улыбка во все зубы вызывает одно доверие к нему. А стоит улыбнуться мне, то сразу складывается впечатление, что я лгу или пытаюсь что-то да сокрыть. К черту. Кого вообще волнует моя рожа? Ну а если она кого-то да волнует, то пошли они нахрен.
Надув щеки, я постоял так меньше минуты и вновь сдул их, дурачась, как семилетний ребенок. Затем я высунул наружу свой коротенький язык, что был весь в налете, и немного подёргал им в разные стороны. Свернув его обратно, я указательными пальцами рук оттянул нижние веки глаз, показав белок, что был весь в ярко-красных капиллярах. Глаза резко защипели и зачесались, из-за чего мне пришлось наконец убрать сухие грязные руки от лица и умыться холодной проточной водой, ведь горячая это самая настоящая роскошь. Покончив с водными процедурами, я быренько вытерся полотенцем, от которого странно несло, и вышел к гостям, что наверняка уже заждались меня. На краю дивана я заметил кучку вещей, что лежала рядом с Исакой. Эстер, подскочив с места, всучила мне эти вещи и отправила обратно в туалет, переодеваться. Благо с этим я справился весьма быстро.
– Ну вот! – воскликнула Ёрген при виде меня, взмахнув руками. – А вы говорили, что у меня вкус – дерьмо!
– Никто так не говорил. – пробурчала Айнез, поправив очки.
– Всё, идем. – заявила Исака и открыла входную дверь, пропуская всех вперед.
Через примерно плюс минус полчаса мы доковыляли быстрым шагом до окраины третьего района. На пол пути у меня начали болеть ноги, о чем я, на свою голову, решил сообщить моим товарищам.
– Понеси его. – чуть ли не приказала Исаке Рамона и девушка в миг закинула меня к себе на спину. Ничего нового, в принципе.
Мы завалились в первый попавшийся бар, который почти что ломился от местных алкашей. К сожалению, для нас места там не нашлось. Как и еще в паре тройке баров. И уже где-то в пятом по счету месте нас приняли более-менее. Где мы встретили уже знакомые нам лица – Йоран и еще пару человек из его банды.
– Ну привет. – фыркнула Эстер при виде сослуживца, которого видеть никто не был рад.
– Не парься, Чама здесь нет. – проигнорировав мою другарку, сказал мне Хенрид, разглядывая меня с ног до головы.