Дельфийский оракул
Шрифт:
– Ты ему приглянулась. Если, конечно, приглянулась именно ты.
Немного медовой подлости – на закуску.
– Зачем ты остался?
Саломея надеялась: не для того, чтобы подсыпать ей яду. Для яда еще рановато. И планы – если, конечно, Далматов не ошибся – у Аполлона другие.
– Чтобы поговорить… те наши встречи были… не такими. – Он делал паузы между фразами, хорошо, хоть не прижимал руки к груди и глаза не закатывал – для пущего романтизма.
– Наверное, потому, что ты врал.
– Когда?
Саломею так и тянуло ответить:
– Когда говорил, что тебе нужна помощь. Целое представление разыграл. И я поверила.
Аполлон нахмурился. Оправдываться начнет?
– Ты меня неправильно поняла.
Неужели?
– Мне и правда нужна была твоя помощь. Я не лгал…
Только недоговаривал – слегка. Случается – со всеми.
– …и очень испугался, когда ты исчезла… Ты очень дорога мне. – Аполлон потянулся к ее рукам, и Саломея убрала их за спину. Прикоснуться к этому человеку ее не заставят! – И то, что произошло тогда… я был не прав. Я думал лишь о себе! И судьба меня наказала. Наша встреча – разве она не знак свыше? Столько лет мы были разлучены!
Господи, до чего же скучно…
– Но теперь у нас появился шанс.
– Ты женат. – Саломея едва не сказала «ты замужем», поскольку мужчиной в этой семье определенно была Рената.
– Это ничего не значит. Рената не будет против нашего развода. Она… она готова принять тебя в семью.
Какая высокая честь! Даже обидно, что придется ему отказать.
– Мы с ней всегда были лишь друзьями. Понимаешь? И Рената будет рада, если у нас что-то получится. Ты ведь дашь мне шанс?
О да, шанс ему Саломея предоставит!
И даже два.
Но – руки не распускать!
– Мне надо подумать. – Она отступала, едва удерживаясь от того, чтобы не кинуться прочь. Или не влепить ему пощечину. – Слишком много всего произошло. И сегодня ведь похороны…
– Не буду лицемерить, что сильно опечален. Из того, что я слышал…
Интересно, от кого?
– …этот человек был опасен. И судьба убрала его с нашего пути.
Уже появились «мы»? Аполлон слишком торопится. А вот зачем он наврал – так и не объяснил. Почему Саломея раньше не замечала, какой он скользкий и неприятный тип? Красавец потому что?
О да, он и сейчас еще хорош.
Яблочко наливное, от которого откуси – и упадешь замертво, в вечный сон провалишься.
– Уйди, – попросила его Саломея.
– И оставить тебя здесь?
Нет, с собой забрать!
– Мне нужно побыть одной. – Саломея очень надеялась, что улыбка ее окажется достаточно многообещающей, чтобы он наконец убрался.
– Но мы еще увидимся?
– Конечно! Завтра… приходи завтра.
Глядишь, к этому времени Саломея уже немного успокоится и найдет в себе силы пережить еще один его визит. Одно она знала точно: свадьбы не будет!
Глава 2
Мрачные тени
Далматову не нравилось быть мертвым.
Или не так: скорее уж, его так и подмывало воскреснуть
День второй. Свидание и двусмысленный разговор.
День третий.
Четвертый…
Признание. На коленях и с цветами в руках, которые Саломея после ухода гостя отправила в мусорное ведро.
Пятый визит, и вновь цветы. Слова. Слишком много слов. Аполлон спешит и поэтому действует грубо, уверенный в собственной неотразимости. Тяга к воскрешению у Ильи усиливается, а параллельно – тяга к нанесению Аполлону тяжких телесных повреждений.
Шестой. И нервы натянуты до предела. Муромцев тоже мрачен. Чем дальше, тем меньше он верит в успех их затеи. Но отступать он не привык. И Алиска все еще балансирует на тонкой нити. Кровь ее чиста, и совесть, если разобраться, тоже.
Семь. Заветное число. И – предложение, сделанное в парке. Аполлон уже видит этот дом своим. Он, не стесняясь и не спрашивая разрешения, ходит по этажам, заглядывает в комнаты, и лишь иногда, словно вспомнив, что следует быть вежливым, вдруг вздыхает:
– Этим местом совершенно не занимались. Потребуется серьезный ремонт, и я не уверен, что его вообще стоит затевать…
Саломея уклоняется от его поцелуев, хорошо, что Аполлон не претендует на большее.
Почему не претендует?
И Далматов возвращается к своему пасьянсу. Еще одна деталь?
Аполлон имеет два лица. Возможно, вопрос не в том, что он – двуличная скотина. Дальше смотреть надо. Чаша… Греция. Чаша пришла из Греции? Или чаша пришла в Грецию. Встреча с незнакомцем. Пещеры. Ограбление было именно ограблением? Или еще одной мистификацией – для впечатлительной особы?
– Ты можешь узнать, выезжал ли человек из страны и куда? – спрашивает Далматов, не сомневаясь, что Добрыня из шкуры выскочит, но узнает. Слишком многое поставлено на карту. И карта эта – отнюдь не козырная.
Женщины… цель его – всегда женщина. Два лица. Две ипостаси.
– Надо еще кое-что проверить… – мелочи, из тех, которые не являются преступлениями, но, скорее, ориентирами. Рассыпанные хлебные крошки по дороге, которая куда-то да выведет.
– Он меня достал! – Саломея вновь выпроваживает «жениха», который не желает уходить, но все тянет и тянет липкие нити воспоминаний, как паук – паутину. Ей они неприятны. Она хотела бы наконец забыть и тот давний роман, и все свои обиды. – Он меня так достал, что… ты чего смеешься?
– Так просто.
Илье весело. Это же игра, и надо вести свою партию так, чтобы противная сторона не просто сделала ход, но шагнула именно туда, куда и должна.
– Скажи, а как у него с постельным темпераментом? – Далматов уворачивается от брошенной в него подушки. – Это для дела!
– Да пошел ты…
Она злится и не верит. Зря. Ему действительно для дела это надо знать.
И Муромцев находит нужную информацию. Еще одна точка отсчета.
– Не сердись, – в знак примирения Далматов печет блины.