Дели-акыз
Шрифт:
— Но, Бог мой, от кого же? От кого? У меня же никого нет такого, кто бы мог прислать мне телеграмму. Это не мне.
— Не тебе! О, неисправимая спорщица! Раз говорят — тебе, значит тебе. Читай: Гори, Усадьба Джаваха, Глафире Петушковой… Разрешаешь вскрыть?
Но дрожащие пальцы уже сами вскрывают бумажку.
В телеграмме всего несколько слов: «Немедленно приезжай. Больна. Уезжаю Петрограда Хочу повидаться. Тетка Степанида».
— Ах! — и рука с телеграммой бессильно опускается.
На побледневшем лице
Тетку Сгепаниду, или Стешу, служившую горничной в институте, Глаша давно успела забыть. Вся её жизнь, вся душа её наполнены «Гнездом». Все только что вошло в свою колею после злополучного происшествия с их похищением; она и Селта давно оправились, повеселели. Гема, внезапно вернувшаяся из за границы, теперь снова поехала туда долечиваться с тетей Людой.
Даня собирается на днях в Петроград на несколько концертов, после которых начнется продолжительное концертное путешествие по России.
Сандро этой осенью готовится в военное училище в Тифлисе.
Валь продолжает посещать свое реальное в Гори.
Селтонет вся поглощена Селимом, который с окончанием лагерного времени снова участил свои посещения. Их уже обручил горийский мулла, и через год их свадьба.
Словом жизнь в «Гнезде» идет своим чередом. И вдруг…
«Друг» решила остаться в питомнике, заменив тетю Люду, которая теперь живет с Гемой в Давосе. И с отъездом двух членов тесной, дружной семьи, оставшиеся друзья еще ближе сплотились вокруг «друга».
Ранняя осень, мягкая, чарующая осень Кавказа, с ароматом созревших плодов, со студеными лунными ночами, с бархатным, затканным звездами, небом, уже давно вступила в свои права. Облысели тополя, опали розы. И старые чинары растеряли свою пышную листву.
А все-таки хорошо и теперь в джаваховском доме. Каждый вечер, по окончании трудового дня, дружная семья княжны Нины собирается в кунацкой. Читают по очереди вслух, спорят о прочитанном, слушают игру Дани на арфе. Глаша учится с «другом» прилежно каждый день. И даже требовательная, суровая Нина не может не выразить своего одобрения девочке. Действительно, от прежней Дели-акыз не осталось и следа. Послушная, скромная, разумная Глаша совершенно неузнаваема после «события».
— Совсем образцовая стала! Лучше и не надо. Исправилась девчонка, посидев изрядно на хинколе да чуреках у своего аги! — подтрунивает над нею Валь.
Словом, все наладилось, все шло прекрасно, и вдруг — телеграмма: «Немедленно приезжай… Больна. Хочу повидаться».
Глаша читает и перечитывает эту роковую бумажку десятки раз, а в душе у неё целая буря.
За ужином полученная телеграмма является предметом долгих споров и рассуждений.
«Друг», Сандро и Даня настаивали на необходимость ехать Глаше немедленно.
— Твоя тетка больна. Грешно ее оставить без ласки, — говорит своим обычным тоном, не допускающим возражения, Нина.
— И ведь это твоя единственная родственница, сестра твоей матери, так неужели же можно еще колебаться, — присовокупляет Маруся.
— Права, как всегда, многоуважаемая! — комически вздыхает Валь.
— «Друг», поручи мне Глашу. Я еду в Петроград, и она побудет там со мною! — предлагает Даня.
Глаша смотрит во все глаза и вдруг радостно вскрикивает:
— С Даней? С Даней хоть на край света! Еду, хоть сейчас! Еду из Гори! — чуть не прыгает она.
— Поезда уже не будет нынче, — улыбается Сандро. — На чем ты поедешь?
— Для неё закажут экстренный! — шутя говорит Валь, — или подадут аэроплан.
— Ну, вот видишь, как все хорошо складывается. Поедешь с Даней. Ты ведь так любишь Даню, — говорит Глаше «друг», — и с нею же возвратишься обратно.
— Что же ты молчишь?
— Она проглотила язык от восторга! — роняет Валь.
— Смотри, Глаша, не застрянь в столице, — грозит ел пальцем Сандро, — там театры, оживление, толпа…
— Ей не надо театров… Она сама тоже может задавать представления, — намекая на что-то вставляет Валь.
— Валентин! — строго хмурит княжна густые брови.
— Не буду, «друг». Валь, больше ни гугу…
Селтонет и Сандро смотрят на Глаши.
— Неужели она уедет? — говорит Селта, успевшая горячо привязаться к девочке, с которой она так много пережила в те злосчастные дни. — Мне будет скучно без тебя, сердце мое!
«Я буду с тобою», — говорят глаза Селима, и Селтонет отвечает ему за это благодарным взглядом.
В этот вечер долго не расходятся спать в джаваховском доме. Решено, что Даня и Глаша выедут завтра. Медлить нельзя. Если бы не было ничего серьезного, Стеша не давала бы телеграммы. Так сказал «друг» и так решили. И девушек снарядили на следующее утро.
ГЛАВА XI
Вот оно, смутно знакомое огромное здание за высокой оградой.
Глаша, проведшая несколько суток в вагоне, усталая и полусонная, об руку с Даней, входит в подъезд.
Знакомый подъезд. Знакомый швейцар. Знакомая лестница. Вот, под нею и каморка, в которой она провела несколько месяцев. Тогда она была еще крошкой, сейчас она почти взрослая.
Навстречу им попадаются институтки… Сердце Глаши вздрагивает.
Вспоминаются те добрые «тети», которые когда-то так горячо заботились о ней. Эти — другие. Они Глашу не знают, не знает и Глаша их.
Миновали коридор… Подошли к лазаретной двери…
— Где лежит девушка Стеша? — обращается Даня к встречной лазаретной служанке в полосатом платье.
Та кланяется и ведет их в палату.
Даня входит первая. Просторная, светлая комната; ряды белых кроватей, белые же столики и шкафчики.