Делион. По следам древней печати
Шрифт:
– Это тебе в дар, от твоего дяди, – из ротовой полости мальчика вновь начала сочиться кровь.
Струйка алой жидкости стекала по обветренному подбородку мальчугана и капала на овчинное одеяло. Рими закашлялся.
– Но не приятный это дар, тяготеет проклятия над ними, – десятилетний мальчик говорил, как какой-нибудь пророк, что пугало молодого пастуха.
Флавиан понял, что Рими хочет, чтобы их сняли с его шеи. В тот момент, Сетьюд и не подозревал, сколько тяжкими окажутся эти камни. Аккуратно приподняв
Вдруг, с того ни с сего, у Флавиана что-то ёкнуло в сердце.
"За нами кто-то наблюдает", – он глянул в окно, пытаясь отыскать незнакомца, однако, там никого не было.
У Флавиана возникло такое чувство, словно ментальный зуд, будто за ними кто-то наблюдает.
– Что это? – не догадываясь, что это за камни, взгляд юноши был прикован к причудливым и удивительным узорам.
Раненый вновь сильно закашлялся, Флавиан решил принести ему воды. Зачерпнув прохладную колодезную воду черпаком, он поднес его ко рту бедняги. Тот покачал головой.
– В этом нет смысла, – его веки медленно сползали на глаза, казалось, что он их больше не откроет.
Мальчик вздохнул глубокой грудью и кровь вновь побежала из его рта. Мало того, наложенная матерью повязка стала влажной от алой жидкости.
«Где же ты пропала, матушка?» – сейчас Флавиан больше всего боялся оставаться одному, наедине с грядущей смертью.
Флавиан нервничал, и не знал, что можно предпринять в этой ситуации. Ладони были мокрыми от пота, а сам пастух дрожал от страха.
«Может быть как-нибудь поддержать его? Сказать, что все будет хорошо?»
Нет, врать не было смысла. Мальчик и сам понимал, что его ожидает забвение. У Флавиана, от самой мысли о том, что на его глазах умирает совсем молодой мальчишка, начала бить сильная дрожь. Вода из его черпака полилась на пол.
– Возьми их себе, Флавиан, – Рими опустил взор на две печати. – За ними охотятся, ты должен сторожить их, как зеницу ока. Теперь они для тебя самая дорогая вещь в Делионе.
– Кто? И зачем? Что это? – Флавиан не знал, на какой из этих вопросов хотел знать ответ первым.
«Боюсь, что ответ я могу не заполучить вовсе»
– Я ухожу уже, возьми, – прохрипел Рими. – Флавиан. Не доверяй никому. Никому, ты понял? Ты никому ничего не должен говорить об этих печатях.
Пастух рефлекторно кивнул головой и продолжил слушать умирающего юношу.
– В ордене твоего дяди было совершено предательство, – продолжил говорить Рими. – Клепий, сказал, что ты можешь довериться только двум стражам. Найди Винария. Найди Афиса. Дядя сказал, что ты должен доставить эти камни им.
«Винарий. Афис! Да о чем ты говоришь, бездна тебя побери!»
Пастушок подорвался с кровати и схватился за голову.
«Это всего лишь сон. Дурной
– Флавиан.
Пастух начал мотать головой, пытаясь напрасно выкинуть из головы то, что ему сказал Рими. Но напрасно.
– Флавиан! – крикнул мальчик и вновь закашлялся кровью.
На этот раз ее было на порядок больше. Сетьюду стало стыдно, из-за того, что заставил раненного закричать и потратить может быть свои последние силы.
– Возьми их, заклинаю тебя Пантеоном Двенадцати, возьми их! – пастух видел, насколько серьезно к этому отнесся Рими. – Так хотел твой дядя!
«Хотел», – внезапно понял это Флавиан.
– А что с моим дядей? Где он? Что вообще случилось?
– Прости, – покачал головой Рими. – Но силы меня покидают. Возьми у меня в кармане его письмо. Бери печати. И седлай коней. Клепий сказал, что один из стражей должен быть неподалеку от границы Империи и Нозернхолла, в Рэвенфилде. Никому не доверяй, в Утворте есть те, кто следит за тобой. Не рассказывай никому про печати, иначе ты обречешь его на гибель. Никому…
Мальчик кивнул головой на свой карман. Дрожь Флавиана никак не унималась, и он своей трясущейся рукой достал из штанины бедняги письмо, скрепленное печатью в виде Двенадцатилучистого Колеса.
– Беги, в Рэвенфилд! – Рими отходил в иной мир и это было видно по его бледному лицу, нижняя часть которого была полностью в крови. – Бери печати и беги в Рэвенфилд, сейчас же! И никому не говори об этих камнях. Никому! Если печать попадет не в те руки, опасность нависнет над всем Делионом. Всякий, кто будет знать о них, будет подвержен смертельной опасности, как я или твой дядя…
… Когда матушка пришла, было уже поздно. Голова умершего бедняги была на правом боку, тело уже начало холодеть, а Флавиан сидел в другом помещении. Он замкнулся в самом себе, не зная даже, с чего начать свои размышления. В его кармане покоилось два камня. Две печати. А в руках он держал послание от Клепия, и его взгляд был прикован к странной красной печати. Двенадцать лучей колеса – двенадцать богов, хранили дядины секреты, которые он захотелось рассказать племяннику.
Глава 2
Северяне холмов почитают весну праздником Первоплодия, как писал Велон, они сжигают чучело зимы и повсюду строят скульптуры из цветов, украшают свои дома дикими растениями. Хотя северяне давно приняли наших богов, но они чтут свои традиции и соблюдают то, что заповедовали им их праотцы и прадеды.
(с) Путеводитель по Делиону.
– Какова злость твоя! – раздался звонкий девичий голосок.