Делирий
Шрифт:
— Мне никто не нужен! — еле слышно прошептала она.
— Ты красивая, добьёшься всего. — Роман послал мыслеволевой приказ успокоиться. — Верь мне!
Она вздрогнула, прислушалась к себе, резко отстранилась. Глаза девушки сухо блестели.
— Никогда больше т а к не делай!
— Как? — растерялся он.
— Я чувствую. ты пытаешься меня успокоить. Не надо!
— Хорошо, не буду, — пообещал он.
— И я знаю, что она тебя не любит. — Юна бросила взгляд на стол, где всё ещё стояла рамочка с фотографией Даниэлы. — Если бы любила — жила бы здесь. Прощай.
Она повернулась к двери, но вдруг метнулась назад, поцеловала и исчезла за дверью, так что он ничего не успел сказать. На губах таял жасминный отпечаток поцелуя.
Лишь позже пришла мысль, что он не спросил, как обстоят дела с коленом девушки, исцелил он его или нет. Хотя, судя по её стремительности, колено её больше не беспокоило.
Через полчаса на лестничной площадке зазвучали голоса.
Он открыл дверь.
Соседи стояли с сумками в руках, все трое: Варсонофий, Нина Александровна и Юна. Оглянулись на него.
— Я помогу, — пробормотал он.
— Не надо, мы справимся, — отказался модератор псковского отделения «Триэн». — Взяли только самое лёгкое, через месяц приеду, заберу остальное. Будь здоров.
— Как нога? — Роман перевёл взгляд на Юну.
— Спасибо, хорошо, — ответила за неё мать. — Танцует по утрам. Говорит, снова спортом начнёт заниматься.
Роман окунулся в глаза девушки и словно умылся родниковой водой. Хотя последним ощущением была печаль. Юна не хотела уезжать, а главное — любила его, и ничего с этим поделать было нельзя.
— До свиданья.
Семья Солнышкиных потянулась к выходу из подъезда.
Роман закрыл дверь, прижался к ней спиной, внезапно почувствовав пустоту в груди. Это была потеря, он снова оставался один, и никакие мысленные уговоры «заниматься своими делами» не спасали. Терять никого не хотелось, тем более что он привязался и к Варсонофию, и к Юне. И хотя он знал её всего ничего и никогда не позволял себе думать о ней как о «естественной компенсации одиночества», отъезд девушки ощутимо ударил по сердцу, заставил тосковать и страдать.
Что-то опустилось сверху на голову как легчайший парашютик одуванчика.
Он прислушался к себе, ощущая тревогу, и метнулся к шкафу, где висели костюмы, брюки и рубашки. Быстро натянул шорты, футболку, стрелой вылетел за дверь.
Семья Солнышкиных стояла перед тремя парнями, перегородившими дорогу к машине; Варсонофий водил «Ладу Приору».
Роман сразу узнал ту самую компанию, которая когда-то пыталась остановить и его. Двое здоровяков с наколками были в тех же безрукавках, парень с гитарой (на этот раз ги г ары у него не было) держал в руке бейсбольную биту. Не стоило сомневаться, что троица поджидала отъезжающих специально.
Долетели последние слова, сказанные парнем с битой:
— Тебя предупреждали? Предупреждали. Ты не внял? Ни в одном глазу. Ну а теперь плати.
— За что?
— Цел останешься, — заржал здоровяк по имени Санчо. — И баб твоих не тронем.
— Эй, мужики, — окликнул их Роман, подходя и вспоминая рекомендации «интуитивки» и «альфа-форсажки». — Вы не обознались? Санчо, а ты что здесь делаешь?
Тяжелолицый мордоворот с волосатыми руками набычился.
— Какого хрена? Я тебя не знаю! Вали отсюда!
Роман вышел вперёд, формируя стратегию и тактику неизбежного поединка.
— А мирно не договоримся? Эти люди — мои друзья.
— Пошёл на., козёл!
Роман качнул головой, начиная пси-атаку, посмотрел на парня с битой.
— Ты тут самый умный (обеспечить резкий выброс норадреналина, пусть голова заболит), задание от кого-то получаешь (парень переменился в лице, глаза расширились, рука задрожала), неужели не понимаешь, что придётся потом в милиции показания давать? Сколько могут впаять за хулиганство?
Двое в безрукавках оторопело перевели взгляды на своего вожака.
— Милиция, — хохотнул второй мордоворот, с веснушчатым лицом. — Слышь, Муся? Удостоверение покаж.
— Так ты сам из милиции? — напористо продолжал Роман, чтобы не упустить инициативу. — Вот так номер! Вылетишь из рядов как пробка из бутылки! (Добавить страху, пусть поджилки трясутся.) В чём дело? Кто тебе приказал бросаться на мирных людей? (Всё-таки прошлый раз они встречали не его, а Варсонофия, это понятно.) Ну?!
Глаза парня с битой на миг остекленели, лицо покрылось каплями пота. Было видно, что внутри него идёт какая-то непонятная борьба. Однако в сознании что-то сработало, будто проскочила искра включения, и глаза почернели, наполняясь тёмной угрозой. Что случилось, Роман сообразил уже после инцидента: сработала внушённая кем-то программа! Парень был кодирантом!
— Бей их, пацаны!
Он взмахнул битой, и Роман вынужден был перейти в иной уровень противостояния, где требовалось не только умение чувствовать эмоции и желания противника, но и упреждать действия на физическом плане.
Тренировки с Вохой не прошли даром. «Интуитивка» включилась сама собой, хотя и с небольшим запозданием (всё-таки он надеялся справиться с отморозками на уровне ФАГа).
Тычок пальцами в горло, удар ребром ладони по бицепсу, выхват биты из ослабевшей руки, удар битой по лбу бросившегося вперёд Санчо.
И тишина после падения обоих на асфальт.
Третий безрукавочный верзила успел сделать только один шаг, а бита уже была направлена ему в нос.
— Не советую, — покачал головой Роман, ощутив поднявшийся внутри гнев. Сейчас он мог бы запросто закрыть сознание парня, сделать в памяти провал, заставить смеяться и плакать, но не стал этого делать. — Убирайся!