Дело Галины Брежневой. Бриллианты для принцессы

Додолев Евгений Юрьевич

1971. Третья свадьба Галины Брежневой

Чурбанов в этом году рванул. Знакомство с «невестой СССР № 1», что бы за ним ни стояло, обернулось для перспективного и видного жениха головокружительным взлетом. 12 апреля в книге записей Гагаринского загса «произведена запись за № 469». Свадьбу справили на даче. Робеющих родителей жениха привезли на лимузине. С ними же приехали брат и сестра Чурбанова. Было и несколько его сослуживцев. Роль тамады взял на себя генсек. После регистрации упрямая Галина оставила себе фамилию первого супруга — Милаева, который продолжал неуклонно стричь купоны своего прежнего статуса, шантажируя бывшую тещу Викторию Петровну угрозами забрать у нее внучку — их с Галиной дочь Вику. Помню, много лет назад дежурные бригады центральных газет получили «тассовку» о присуждении звания Героя Соцтруда некоторым деятелям совцирка. Через пару часов по телетайпу пришел «отбой». А спустя еще некоторое время пришел новый список, дополненный фамилией «Милаев». Предшествовал

этому большой скандал.

Чурбанов тихо получает невинный презент — досрочное присвоение звания «полковник». Воинского, замечу, звания, и это имеет значение не только для будущей пенсии. Повышение, кстати, оформили задним числом. Официально, по документам, Чурбанов стал полковником в марте. Были и другие послесвадебные подарки. Щедрый тесть дарит Чурбанову роскошную «Шкоду»-1000». В тот же день она продана через «комиссионку». Не беда. Через пару недель Брежнев передает Юре новенький «Рено-16» с мощным, под стать красавцу зятю, мотором. Генсеку этот лимузин подарил президент Франции, и, по логике вещей, законное место подарка — в спецгараже. Но техпаспорт украсила виза главы крупнейшего государства мира: «Чурбанову. Ознакомиться». Видимо, зятю после ознакомления машина приглянулась.

В апреле Чурбанов награжден юбилейной медалью «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В. И. Ленина». Следом — медаль ЧССР «За укрепление дружбы по оружию». Осенью еще две медали: «50 лет милиции МНР» и «За безупречную службу» III степени (приказ МВД от 25.10.71 г.).

* * *

Иван Ильич Рябик исправно вроде бы проработал начальником отдела кадров МВД СССР — ровно 12 лет: с мая 1967-го по май 1979 года.

Как-то утром, он вспоминал об этом во время следствия, ему позвонил Щелоков и спросил, не придумал ли он, Рябик, что-нибудь насчет чурбановского повышения. Иван Ильич резко отрезал о заме начальника отдела ИТУ: дескать, по Сеньке и шапка. Тогда Николай Анисимович напрямую выложил кадровику: вечером, на свадьбе, он хочет преподнести Галиному жениху увесистые полковничьи погоны и — заодно — новую должность. Щелоков доверительно рассказал своему подчиненному, что накануне к нему приходила расстроенная совершенно Галина Леонидовна и по-бабьи сетовала: как же так, зять генсека, а заниматься будет какими-то там тюрьмами.

Министр — не в категоричной, правда, форме — предложил Рябику оформить Чурбанова своим заместителем («сработаетесь, он парень ничего»), но опытный кадровик отказался. Как в воду, между прочим, глядел. Потому что в Юриных правилах было подсиживать начальство.

1972. Спектакль «Ребят» из девятого управления КГБ

Девятая пятилетка, если верить газетным передовицам, набирает темп. Выходит очередной том брежневского сочинения, названного «Ленинским курсом».

«Серый кардинал» генсека М. А. Суслов может поздравить себя со второй Золотой Звездой Героя Соцтруда. А «отец казахского народа» Д. А. Кунаев — с первой. Старинный приятель Генерального Н. А. Щелоков деловито организовывает роскошный магазинчик исключительно для членов своей семьи и их удачливых знакомых (эта лавка функционировала с ежегодным товарооборотом под сто тысяч рублей).

Вслед за нагрудным знаком «заслуженный работник МВД СССР» следует другой — «60 лет ВЧК — КГБ». И еще 19 отечественных орденов и медалей. Плюс 26 иностранных. Сам Ю. М. Чурбанов вспоминал об этом периоде:

— Кто-то, видимо, сказал Леониду Ильичу, что негоже получается: зять Генерального секретаря ЦК КПСС — и тюремщик. Тогда меня перевели заместителем начальника Политуправления внутренних войск МВД СССР, присвоив звание полковника. И хотя сейчас пишут, что сразу после женитьбы передо мной открылась головокружительная карьера, никто не обращает внимания на тот факт, что и в политотделе мест лишения свободы я занимал полковничью должность. Кстати, если уж говорить о перспективах, то на моей прежней работе их было гораздо больше. По складу характера Галина Леонидовна очень мягкий, очень добрый человек; вот эту мягкость, доброту, уважительное отношение к людям Галина Леонидовна взяла от Леонида Ильича. Сразу скажу, что у нее не было каких-то шикарных сверхтуалетов. Причем так: если дочь, приезжая к отцу и матери на дачу, была как-то вычурно одета, она получала от них нагоняй и в следующий раз одевалась уже так, чтобы не раздражать родителей. Конечно, драгоценные украшения, которые любит каждая женщина, у жены были и есть. Но ведь это дарили родители. С другой стороны, я все деньги приносил домой. Впрочем, о каких деньгах идет речь? Должностной оклад заместителя министра внутренних дел, я уже не говорю — первого заместителя министра, порядка 550 рублей. Выплата за генеральское звание — 120–130 рублей. Плюс выслуга лет. На момент увольнения у меня выслуга лет составляла 29 с хвостиком, то есть я расписывался в ведомости за 1100 рублей. Нам с женой, которая тоже работала и имела оклад 250 рублей, вполне хватало. Кроме того, как член коллегии, я имел талоны на питание. Детей у нас с Галиной Леонидовной не было. От зарплаты я оставлял себе деньги на уплату партвзносов, на питание в столовой и на сигареты; остальные деньги я в конверте приносил жене, у нас такая традиция была, никем не

установленная: я их клал сверху на холодильник. Она распоряжались моими деньгами, плюс своих 250 рублей, но и родительская помощь, конечно, ее никто со счетов не сбрасывает. Почему же, спрашивается, не иметь хорошее украшение, которое идет женщине? Но никакой россыпи бриллиантов, о чем сейчас судачат на всех углах, у жены не было. Очень контактная по складу характера и излишне доверчивая, Галина Леонидовна быстро отзывалась на человеческие просьбы. Вот это, видимо, ее слабость, потому что она не всегда замечала, что за обычной, казалось бы, просьбой кроется какая-то гнильца. В общем, почти каждый человек пытался нажиться на этих просьбах, кого что интересовало — продвижение по службе или что-то еще, — а Галина Леонидовна не обладала гибкой ориентацией и всегда старалась помочь этим просителям. До своего замужества Галина Леонидовна жила с родителями, собственной квартиры у нее не было. Родители Галю не отпускали, были очень привязаны к ней, поэтому она всегда была под контролем. Каких-то больших шалостей — не прощали. Не знаю, как складывалась личная жизнь Галины Леонидовны до встречи со мной, была ли это счастливая жизнь, все ли в ней ладилось, — мы редко или почти не касались этой темы. Я давно заметил, что люди всегда охотнее говорят о настоящем, тем более если прошлое не оставило какой-то яркий след. Галина Леонидовна редко подчеркивала, что она дочь руководителя страны, у нас никогда не было уборщицы, квартиру убирала она, а уж посудомоечные дела целиком лежали на ее плечах. Так же как все, по выходным дням мы отвозили вещи в прачечную и химчистку, свободного времени почти не было, Галина Леонидовна работала до самой смерти отца, да и потом еще несколько лет: сначала редактором в Агентстве печати «Новости», потом — у Громыко в МИДе, где она занимала должность заместителя начальника отдела историко-архивного управления.

* * *

По воспоминаниям родственников, Чурбанов придирчиво пересчитывал блестящие штучки на своей широкой груди главным образом потому, что затеял ревнивое соревнование со своим тезкой — младшим сыном Брежнева. Они по очереди то рвались в замы министра (Юрий Брежнев работал заместителем министра внешней торговли), то добивались депутатства в Верховном Совете страны, то стремились к парадным титулам прибавить еще и «кандидат в члены ЦК КПСС».

Сам Чурбанов недолго слыл темной лошадкой. Скоро его улыбчивая нахрапистость и мстительная несдержанность стали очевидны. Я думаю, что патологическая ревность Чурбанова к прочим любимцам и родственникам Леонида Ильича пестовалась в нем давно, еще во время комсомольской работы. Ведь все опытные, профессиональные аппаратчики пристально следят за «соседями по этажу», пресмыкаясь перед надменным «верхом» и презирая подрастающих «нижних». Главное — не дать себя обойти на очередном повороте. Без того, чтобы коварно не подставить одетую в лакированный ботинок ножку кому-нибудь из конкурентов, не шагнешь на очередную ступеньку этой самой ножкой. Юрий Михайлович быстро освоил искусство притоптывать начальственной стопой и сердито постукивать кованым кулаком по широкому столу. Он никого не хотел терпеть в качестве потенциального соперника. В начале 80-х наметился даже на неспокойное кресло министра внутренних дел, мечтая подсидеть состарившегося шефа. Следователь Вячеслав Миртов рассказывал мне, что Щелоков как-то за чаем признался: Леонид Ильич предлагал «освободить место».

Когда Чурбанов стал официальным зятем Брежнева, младший сын генсека работал в Швеции. Карьера Чурбанова исключала глянцевую перспективу заграничного жития-бытия. Однако его младшая сестра Светлана вместе со своим первым мужем, выпускником МАДИ, немало лет провела на Западе. Сначала в Италии, затем в Англии (куда позднее, накануне кончины деда, отправился на необременительную стажировку студент МГИМО Андрей Юрьевич Брежнев). Брат сановного зятя Игорь Чурбанов проработал четыре года в Женеве (незнание языков, как вспоминают его тогдашние коллеги, ему ничуть не мешало).

А сам Юрий Михайлович любил этак махнуть в заграничную инспекционную поездку. За одну из таких блиц-инспекций он даже получил правительственную награду. Но все это позднее. Осознанием собственной вельможной значимости бывший комсомольский работник проникался от звания к званию. Ведь он открыл немудрящую тайну служебного роста, эмпирически вычислил желанную формулу «как нравиться всем». И, не таясь, рассказывал знакомым о своем открытии:

— Нужно просто уметь пить. Пить как можно больше, но при этом держаться на ногах. Тогда выйдешь в люди.

Он пил. Не знаю уж, насколько с удовольствием, но с людьми разными. Вспоминал о реакции родителя:

— Однажды, когда я на заводе лихо отметил первую получку, врезал сильно. До сих пор не понимаю, как в тот вечер до дома дошел.

С директорами и генералами. Дипломатами и друзьями. Потом, когда обмелел алчный приток «соратников», когда надвинулся тяжелый, как похмелье, финал, приглашал в пьяную баньку и к широкому столу постовых милиционеров да знакомых шоферов. Пил, само собой, и в семейном кругу. До ругани, проклятий, рукоприкладства, размахиваний топором. И, полагаю, он довольно точно определил ту непонятную для досужих советологов силу, которая выталкивает людей недалеких, грубых умом и нравом на магистраль фанфарного служебного взлета. «Умение пить».