Дело гангстера боится
Шрифт:
После его ухода за столом возникла тяжелая тишина. Первой очнулась мадам Чижикова.
– Что же вы стоите, девочки? Идите на кухню, отменяйте там горячее. Чего добру пропадать? Гости ушли, ужинать никто не будет. Пусть Изольда уберет мясо на холод и подаст нам завтра в качестве обеда или даже ужина.
Под этим предлогом Чижикова устраняла из столовой двух нежелательных свидетельниц. Хозяйка хотела остаться наедине со своим мужем, чтобы обсудить ситуацию. Но подруги были не так просты. Из столовой они ушли, но на кухню не пошли, а остановились на полпути. Таким образом, они могли слышать, о чем говорят в столовой.
Оставшись, как они думали, наедине, Чижиковы не таились.
– Нет, ты только подумай, какая сволота! – грохнул кулаком супруг.
– Я была уверена, что он согласится.
– А все ты со своей жадностью! Говорил же тебе, предложи им больше!
– Больше! Куда уж больше? – внезапно окрысилась на прапорщика любящая супруга. – Совсем хочешь нас по миру пустить? Как тогда в Полоцке? Да чтобы ты знал, такой шанс бывает один раз в жизни! В кои-то веки нам повезло, мой брат состояние заработал, сам одиноким умер, нам все оставил. И теперь прикажешь все чужим людям раздать? Ты совсем не любишь нас с Костей, если хочешь так поступить!
– Ладно, Ленусик, будет тебе, – пробормотал заметно присмиревший Чижиков.
Наверно, он тоже не часто видел свою вечно щебечущую женушку в таком гневе, да еще и она позволила себе повысить голос на своего командира.
– Брат твой, решать тоже тебе. Но ты же знаешь, я для вас с Костей… Только для вас двоих и живу.
– Да, я знаю, – всхлипнула Елена Николаевна.
– И я тебя люблю больше жизни. Тебя и Костю! Ну, Ленусик, ты только скажи, я все сделаю, чтобы вы счастливы были.
Вот уж от кого подруги не ожидали подобных признаний, так это от твердолобого прапорщика. Похоже, глубоко под панцирем у Чижикова было мягкое сердце и нежная душа, которая с трепетом относилась и к супруге, и к сыну.
– Зачем только кричать на меня, этого не пойму, – уже обиженно произнес Чижиков. – В чем я перед вами виноват? Всегда только для вас стараюсь!
И встав из-за стола, он даже не обратил внимания на вопрос жены, не хочет ли он отведать все-таки одно из горячих блюд, неосмотрительно оставлять все на потом, может испортиться.
– Целую кучу еды наготовили для этих… Что же теперь, прислуге отдавать?
Но даже это замечание не остановило прапорщика. Он ушел, не оглянувшись, весь в своей обиде. Елена Николаевна тоже притихла. Ссора с мужем была ей в диковинку. По словам Валерии и Изольды, подруги знали, что супруги Чижиковы между собой живут, как ни странно, в большом ладу. Сегодняшний всплеск эмоций был слишком стихийным, чтобы его можно было контролировать.
Зато у подруг появилось время, чтобы проанализировать ситуацию. Итак, завещание господина Терентьева было утрачено. И это в равной степени не устраивало обе враждующие стороны – Чижиковых и трех самых крупных акционеров кирпичного завода. Каждая из сторон опасалась, как бы другая по суду не заграбастала себе больше, чем полагается.
И в большей степени это касалось самих Чижиковых. Они собирались откусить наиболее жирный кусок от пирога.
– Надо думать, акционеры – Ерофеев и прочие не претендуют на сам дом и личные счета господина Терентьева. Им были обещаны лишь его акции.
– А вот сестрица Аленушка и на акции глаз положила.
– Значит, завещание в большей степени нужно акционерам.
– Не скажи. Чижиковым оно тоже нужно. Ведь как иначе им отказать в притязаниях Виолетты и Витальки?
– Ну, с Виолеттой вопрос был решен кардинально. Она уже больше ни на что претендовать не сможет.
– Но главным претендентом все равно была не она, а Виталька. А мальчик еще жив.
Да, это был серьезный промах со стороны супружеской пары Чижиковых, если только это они заказали покушение на мальчика. Хотя теперь подруги подозревали в этом и Ерофеева, и других акционеров. Эти господа тоже весьма активно станут бороться за будущие дивиденды и власть на заводе. Виталька им совсем не нужен.
– И еще мне не понятен смысл сделки, которую Чижиковы предлагали акционерам.
– А чего там непонятного? Чижиковы хотели полюбовно поделить акции, а истинные хозяева завода против. Они эти акции все целиком планируют оставить для себя. Терентьев им так обещал, и тому наверняка есть свидетели. Хотя бы тот же Андрей.
– Да. Зря Чижиковы надеются, что прислуга господина Терентьева будет на суде на их стороне. Как бы их не поджидал там неприятный сюрприз.
– Но ты заметила самое главное?
– Что именно?
– Ни Чижиковы, ни этот Ерофеев ни разу не упомянули про Витальку. Словно бы мальчика вообще нет! А между тем он есть и является вполне реальным претендентом на наследство старика!
– И что ты хочешь этим сказать?
– А то, что захотеть устранить мальчонку могли не только сами Чижиковы, но и кто-нибудь из акционеров кирпичного завода!
– Да я уже об этом думала.
И неприятно пораженные этой новой версией подруги замолчали, обдумывая ее. Действительно, если со своей стороны Чижиковы могли потерять дом и счета, то и акционеры могли понести нешуточный убыток. Если нет завещания, где четко прописано, что и кому следует отдать, то Виталька становится полноправным наследником не только дома и денег, но и акций завода. Суд запросто может присудить все несовершеннолетнему наследнику.
– А ведь акции – это стабильность, это источник дохода и это определенная власть!
У господина Терентьева, как у главного акционера, в руках находился контрольный пакет акций. И, следовательно, тот, к кому попадут эти акции, будет устанавливать свою политику на заводе. Захочет, может все там с ног на голову перевернуть. Остальным акционерам останется только смиренно склонить голову либо вовсе уйти с его дороги.
Конечно, никто из трех нынешних акционеров не хотел, чтобы власть на заводе перешла к малолетнему Витальке, а точней, к его взбалмошной мамаше. И эти люди могли подстроить исчезновение мальчика с арены действий.