Дело, которому служишь
Шрифт:
– Храбрый и скромный, - все так же задумчиво произнес комиссар, кладя тетрадь за отворот меховой куртки.
– Все такие. Тем и сильны, - тихо и торжественно сказал Полбин и взял Ларичева за плечо.
– Пойдем, комиссар.
С запада донеслось гудение.
Самолеты шли на небольшой высоте, в правильном строю, с хорошей скоростью. Ведущий над аэродромом качнул крыльями - Ушаков докладывал, что все обстоит нормально. Левый ведомый в последнем звене, проходя над лесом, тоже покачал крыльями. Это не удержался Тетенькин.
Полбин улыбнулся.
Грохот моторов унесся на восток, опять всплыли аэродромные звуки. Стучали молотки, клепавшие изодранную обшивку самолетов, тонко визжала дрель, сигналила автомашина, собиравшая на опустевших стоянках баллоны для сжатого воздуха, раздавались голоса. И над всем этим, как боевой аккомпанемент к мелодии, стоял орудийный гул за сумрачным лесом. Желтые листья берез, красные - осин и кленов то, кружась, падали поодиночке, то вдруг начинали разом осыпаться, как снег, и тогда казалось, что стволы деревьев вздрагивают от гулкого эха артиллерийской канонады.
На аэродроме становилось пустынно, неуютно и холодно.
– План такой, - говорил Полбин, идя с Ларичевым к штабной землянке: свертываем штаб, ты забираешь Бердяева на У-2 и летишь с ним. Я остаюсь здесь, отправляю полуторку с техниками и выпускаю отремонтированные самолеты. Факин и Васин полетят на них в ге-ен-ша, поместятся. Тебе ведь хорошо было, когда со мной в Читу перелетал?
– Вполне.
– Ну вот. Потом ты возвращаешься, я пересаживаю тебя в заднюю кабину, и мы улетаем вместе. Или нет: лучше пришли за мной кого-нибудь... Скажем, Пресняка.
– А почему не я?
– Ну вот! Сам же говорил: комиссар авиационного полка должен быть там, где его летчики... А тем более, если командира с ними нет.
– А тебе зачем тут оставаться?
– Ларичев прислушался к гулу орудий. Поручил бы самолеты...
– Ну, нет! Уйду с корабля последним. Ни одной палки подлецам не оставлю!
– Хорошо. Принимается.
Самолеты были отремонтированы только к вечеру, с опозданием на полчаса против срока, установленного Ворониным. Полбин проводил их в воздух и стал ждать Пресняка, который должен был прилететь за ним на У-2.
Прошло еще полчаса. Стрельба все придвигалась. Где-то за деревьями, еще довольно далеко, поднимались ракеты, тускло светившие в бледном, холодном небе. По шоссе двигались машины, гремели гусеницы тракторов и тягачей.
На проселке вдруг появилось несколько машин с противотанковыми пушками на прицепе. Они остановились на западной окраине аэродрома. Солдаты отцепили пушки, начали рыть окопчики в сухой твердой земле. Полбин подошел к ним ближе. Хмурый лейтенант с биноклем на ремне, очевидно командир батареи, с удивлением взглянул на комбинезон Полбина, на видневшиеся из-под воротника голубые петлицы, но ничего не сказал.
"Не буду мешать людям", - подумал Полбин и быстро прошел вдоль кромки леса, решив осмотреть напоследок все самолетные стоянки. Верхушки деревьев раскачивал ветер, листья осыпались с густым ровным шумом.
"А
Он остановился в крайнем изумлении. В нескольких десятках метров, за деревьями, на полянке стоял самолет. Он был густо покрыт еловыми ветками, только заходящее солнце поблескивало в стеклах носового фонаря.
Приблизившись, он узнал машину, увиденную им три месяца назад на аэродроме, с которого его полк поднимался на первое боевое задание.
У самолета сидели на корточках два человека в черных куртках-"технарках".
– Вы что тут делаете?
– крикнул Полбин, подходя.
Техники ничего не делали, они курили в кулаки. Когда они поднялись, оказалось, что один почти вдвое выше другого.
– Кто такие?
Высокий открыл рот, в котором нехватало одного верхнего зуба, и ответил густым басом:
– Техник-лейтенант Свиридочкин.
– Техник-лейтенант Чубуков, - представился другой, маленький, с широко поставленными глазками, выражавшими удивление и замешательство. Горящий окурок он прятал в кулаке.
– Бросьте, - строго сказал Полбин и проследил, как Чубуков, положив окурок под подошву, старательно растер его.
– Вы почему здесь?
Свиридочкин присмотрелся к петлицам Полбина.
– С утра сидим, товарищ майор. Ремонтировались.
– Чья машина?
– Звена разведки эр-ге-ка.
– Рузаев командир?
– Полбин вспомнил капитана из разведзвена резерва главного командования, вспомнил его расстегнутый от жары ворот гимнастерки и недоверчивое: "Да вы летали на нем, товарищ майор".
– Так точно, Рузаев, - в один голос ответили техники.
– А где же экипаж?
Свиридочкин пошевелил пальцами опущенных по швам рук.
– Да вот ждем. Вызвало командование для личного доклада. Должны прилететь.
– Ремонт кончили?
– Да.
Из дальнейшего разговора выяснилось, что во время разведывательного полета "Петляков" был слегка подбит, не дотянул до своего аэродрома и сел здесь. Техники прилетели на У-2. Этот же самолет увез летчика, штурмана и стрелка. Видимо, полет в разведку был очень важным и командование хотело получить наиболее точные сведения, сопоставив доклады членов экипажа. Почему он задержался, техники не знали.
– А если не прилетят?
– спросил Полбин.
– Тогда что? Вон, глядите, на аэродроме уже передовая устраивается...
– Как не прилетят? Прилетят...
– уверенно пробасил Свиридочкин.
"Почему мне не доложили об этом самолете раньше?
– размышлял Полбин.
– Вот сидят два чудака, Пат и Паташон, и ждут, пока их снаряды накроют... А если экипаж действительно не прилетит? Как быть? Приказать им, чтоб уходили, а самолет зажечь! Нельзя! Сам попробую..."
Раздалось стрекотанье У-2. Он летел над самыми верхушками деревьев, потом понесся к земле вдруг, как воробей, прыгнувший с ветки за брошенным на землю куском. Через секунду У-2 уже катился по земле.