Дело Ливенворта (сборник)
Шрифт:
– Тогда кто… – начал я и замолчал, подавленный темнотой открывавшихся передо мною видов.
– Кто? Кто, как не человек, чей прошлый обман и нынешняя необходимость сохранения тайны требовали этой смерти? Кто, как не прекрасная, алчная, лживая богиня…
Объятый внезапным ужасом и отвращением, я вскочил.
– Не произносите это имя! Вы ошибаетесь, не произносите это имя.
– Прошу меня простить, – сказал он, – но его придется произносить много раз, поэтому начать можно прямо сейчас. Итак, кто, как не Мэри Ливенворт, или, если вам так больше нравится, миссис Клеверинг? Вы удивлены? Я об этом догадывался
Глава 26
Мистер Грайс дает объяснения
Так вот откуда дует ветер! [25]
Я не предлагаю углубляться в описание смешанных чувств, разбуженных во мне этим заявлением. Как тонущий человек за один трагический миг переживает заново все события своей жизни, так и каждое слово, произнесенное в моем присутствии мисс Мэри, от первого знакомства с ней в ее комнате в день начала дознания до нашего последнего разговора в тот вечер, когда в дом вошел мистер Клеверинг, пронеслось у меня в голове единой безумной фантасмагорией, наполнив ужасом перед значимостью, которую приобрели все ее поступки в мертвенно-бледном свете, озарившем их в ту минуту.
25
Перевод Т. Щепкиной-Куперник.
– Вижу, я вызвал у вас лавину сомнений, – промолвил мой компаньон с высоты своего холодного превосходства. – Неужели вы даже не думали, что такое возможно?
– Не спрашивайте, что я думал. Я только знаю, что никогда не поверю вам. Ваши подозрения ошибочны. Пусть смерть дяди была выгодна мисс Мэри, она не причастна к его убийству. Я имею в виду, непосредственно.
– И почему вы так уверены в этом?
– А почему вы так уверены в обратном? Вы должны доказать ее вину, а не я невиновность.
– Ах, – своим всегдашним немного насмешливым тоном промолвил мистер Грайс, – вы вспомнили этот принцип закона. Если не ошибаюсь, вы не всегда так трепетно к нему относились или отстаивали его, когда стоял вопрос, считать убийцей мистера Клеверинга или нет.
– Но он мужчина. Когда обвинение падает на мужчину, это не так ужасно. Но женщина! И такая женщина! Я не могу этого слышать, это чудовищно. Только полное признание с ее стороны может убедить меня, что Мэри Ливенворт или любая другая женщина совершила это преступление. Оно было слишком жестоким, слишком тщательно спланированным, слишком…
– Почитайте уголовные архивы, – перебил меня мистер Грайс.
Но я был непоколебим.
– Мне нет дела до уголовных архивов. Все архивы в мире не заставят меня поверить, что Элеонора Ливенворт совершила это преступление, и я не перестану считать, что Мэри Ливенворт несовершенна, но не виновна.
– Похоже, вы в своих суждениях о ней более снисходительны, чем ее сестра.
– Не понимаю, – произнес я, чувствуя, что дело начинает открываться в новом, еще более жутком свете.
– Неужели вы в суете последних событий забыли слова обвинения, брошенные одной из женщин, которые мы услышали утром в первый день дознания?
– Нет, но…
– Вы полагали, что это мисс Мэри
– Конечно. А разве нет?
О эта улыбка, скользнувшая по лицу мистера Грайса!
– Вряд ли. Я оставил вам эту детскую задачку, полагая, что вы сумеете ухватиться за ниточку.
О этот свет, страшный свет!
– И вы хотите сказать, что это мисс Элеонора произнесла те слова? Что я все эти недели трудился, руководствуясь ужасной ошибкой, и что вы могли одним словом направить меня на верный путь, но не сделали этого?
– Я намеренно позволил вам какое-то время идти своим путем. Во-первых, я и сам не был окончательно уверен, кто говорил, хотя почти не сомневался. Как вы наверняка заметили, голоса у них очень похожи, но состояние, в котором мы застали их, когда вошли в комнату, можно объяснить как тем, что мисс Мэри произносила обвинение, так и тем, что отвергала его. Поэтому, хотя я хорошо представлял, что произошло в той комнате, мне было приятно обнаружить, что вы приняли противоположную точку зрения, поскольку это давало возможность проверить обе версии – это отнюдь не лишнее в деле, в котором столько загадок. Таким образом, вы взялись за дело с одного конца, а я – с другого. Вы видели каждый факт в свете веры мисс Мэри в виновность мисс Элеоноры, я в противоположном. И что это дало? В вашем случае: сомнения, противоречия, постоянное беспокойство и необоснованные попытки подогнать факты под свои убеждения; в моем – растущая уверенность и убежденность, которую каждое новое открытие только усиливало и делало все более и более обоснованной.
И снова у меня перед глазами промелькнуло безумное разнообразие событий, взглядов и слов. Повторяющиеся заверения мисс Мэри в невиновности сестры, высокомерное молчание мисс Элеоноры в отношении некоторых вопросов, которые, по ее мнению, могли указать на убийцу.
– Все же ваша версия верна, – наконец согласился я. – Наверняка это говорила мисс Элеонора. Она верила в вину мисс Мэри, а я, похоже, ослеп, раз не увидел этого с самого начала.
– Если мисс Элеонора считает сестру преступницей, у нее должны быть на это серьезные причины.
Мне пришлось согласиться и с этим.
– Она не прятала у себя тот ключ – найденный, кто знает где? – и не уничтожала или не пыталась уничтожить его вместе с письмом, которое выставляло ее сестру беспринципной губительницей покоя доверявшего ей человека.
– Нет, нет.
– Тем не менее вы, незнакомец, молодой человек, никогда не смотревший на Мэри Ливенворт иначе, нежели в том свете, в каком выставляла себя ее кокетливая натура, осмелились назвать ее невиновной, зная, как к ней с самого начала относилась ее собственная сестра!
– Но, – сказал я, очень неохотно соглашаясь с его заключениями, – Элеонора Ливенворт всего лишь простая смертная. Она могла ошибиться в выводах. Она никогда не говорила, на чем основываются ее подозрения, а мы не знаем, что является причиной поведения, о котором вы говорите. Клеверинг может быть убийцей в той же степени, что и мисс Мэри, насколько известно нам и насколько, вероятно, известно ей.
– Похоже, у вас прямо-таки иррациональная вера в виновность Клеверинга.
Я опешил. Неужели это правда? Возможно ли, что странное предубеждение мистера Харвелла против этого человека каким-то образом повлияло на мои суждения?