Дело «Нерешительная хостесса». Дело сердитой плакальщицы. Иллюзорная удача
Шрифт:
— Суд уже откладывал заседание вчера, чтобы она могла проконсультироваться с адвокатом.
— Сейчас ей нужен психиатр, ваша честь.
— Ей может понадобиться еще кто угодно. Просьба не принимается. Мистер Мейсон, вы хотите допросить свидетельницу?
— Да, хочу.
— Нет, нет, я сама все расскажу, — воскликнула Мэрион Ките. — Пусть только этот человек оставит меня в покое.
Артур Кашинг собирался на мне жениться, говорил, что собирается. Наверное, он говорил то же самое и другим. Я понимала, что он хитрит, поэтому договорилась с Норой Флеминг, чтобы та мне позвонила, когда он опять примется за кем-нибудь волочиться.
Она позвонила в субботу вечером. Я приехала и встретилась с Норой Флеминг. Мы поехали к его коттеджу в моем автомобиле. Мы наткнулись на брошенный автомобиль Карлотты — по крайней мере, мы думали, что брошенный. Я остановилась. Нора ступила с подножки моей машины на подножку машины Карлотты, открыла дверцу и сказала: «Эта вертихвостка ушла всего несколько минут назад. Машина еще теплая». Потом она подняла эту пудреницу, увидела надпись на ней и заметила: «Может быть, вам это будет интересно».
— Какую пудреницу? — спросил судья Норвуд. — Не имеете же вы в виду ту, которая…
— Именно ее и имею в виду. Это была дорогая пудреница. Золотая, с бриллиантами и с надписью: «Карлотте от Артура с любовью».
— И как вы поступили? — спросил судья Норвуд с мрачным видом.
— Я просто обезумела и плохо соображала. Я знала, что не смогу войти и застукать их. Тогда я взяла пудреницу и сказала Норе Флеминг: «Подожди меня в автомобиле, Нора. Никуда не двигайся. Я сейчас сама во всем разберусь». До коттеджа Артура было всего семьдесят пять — сто ярдов, и я туда добежала.
— Что вы сделали потом?
— У меня был ключ от парадной двери. Нора мне дала. Вот зачем она была мне нужна. Я хотела войти без стука, застать Артура с другой женщиной… В общем, я открыла дверь и вошла.
— И вы убили Артура Кашинга? — спросил судья Норвуд. — Поймите меня, мисс Ките, вы не обязаны отвечать на этот вопрос, вас никто не принуждает. Вы не должны обвинять саму себя… Вы…
— Конечно, я его не убивала. Зачем бы я это сделала? Я его любила. Я взглянула в комнату, и у меня вырвался крик, который Нора отчетливо услышала. Я бросила пудреницу, повернулась и выбежала из дома. Нора может подтвердить все сказанное мною. Она знает, что не я стреляла. Она слышала крик, но никакого выстрела не было.
Когда я вернулась, Нора пересела на место водителя. Я вскочила в машину и сказала: «Быстро двигаем отсюда, Нора. Он мертв. Кто-то его застрелил, окно разбито, осколки по всему полу».
Мейсон спокойно произнес:
— Ваша честь, у меня больше нет вопросов.
— Нет вопросов? Мне кажется, должно быть много вопросов. Судя по всему, здесь речь идет о сокрытии улик и о заговоре с целью умолчания… Мистер Лэнсинг!
— Да, ваша честь.
— Вам что-нибудь было известно об этом?
— Уверяю, ваша честь, я настолько поражен, что никак не могу сориентироваться в этом новом повороте дела.
— Мистер Мейсон, вы что-нибудь об этом знали?
— Разумеется, нет, ваша честь.
— Ну, теперь вы об этом знаете.
— Да, ваша честь.
Судья повернулся к Мэрион Ките:
— Мисс Ките, может быть, вы говорите правду. С другой стороны, думаю, вы понимате, что если револьвер лежал в машине, как утверждает Карлотта, вы вполне могли взять револьвер для совершения преступления, которое позволило бы отомстить покойному и одновременно свалить вину на соперницу. Вы могли взять пудреницу в одну руку, револьвер в другую, пойти к дому и…
— Но я не делала этого, сэр.
— Я говорю, что есть большая вероятность того, что вы так поступили. Вы это понимаете?
— Ну, я думаю… да.
— Вы не обязаны отвечать на инкриминирующие вам преступление вопросы. Но я хочу спросить, не открывали ли вы бардачок в том автомобиле?
— Мы… У нас были все основания думать, что Карлотта Эдриан…
— Я спрашиваю, открывали или нет?
Она подняла голову, взглянула в глаза судье и сказала:
— Да, открывали. Мы всю машину прочесали. Там не было никакого револьвера. Его уже выбросили. Я…
— Одну минуту, — прервал Лэнсинг своим резким голосом. — Как суду известно, у меня нет большого опыта в уголовном праве. Однако я должен заботиться о своем положении и своей ответственности в данном деле. С учетом столь неожиданных для меня обстоятельств, я оказался в таком положении, что должен представлять свидетельницу, которая может быть обвинена в совершении преступления. Поэтому я советую вам, мисс Ките, не отвечать больше на вопросы.
— Пошли вы со своим советом! — взорвалась она. — Это все из-за вас получилось.
— Подождите, мисс Ките, я, как адвокат, предупреждаю, чтобы вы не отвечали больше на вопросы. Вы должны отказаться от любых заявлений на том основании, что все сказанное вами может инкриминировать вам убийство. Я советую вам покинуть свидетельское место.
— Это ваш первый хороший совет, — сказала она, сходя мимо адвокатов в переполненный зал.
Судья Норвуд стукнул председательским молотком.
— Я бы посоветовал в свою очередь шерифу взять ее под стражу до дальнейшего расследования. Суд удаляется на перерыв, и я прошу участников процесса собраться у меня в кабинете.
Судья Норвуд поднялся со скамьи и быстро прошел в кабинет.
Мейсон ждал Хейла, но окружной судья, занятый тихими переговорами с Ивсом, избегал его взгляда. Мейсон прошел в кабинет судьи Норвуда, а чуть позже туда вошли Лэнсинг, Хейл и Крестон Иве.
— Я хотел бы, чтобы вы поняли, что мне ничего не было известно, — начал Лэнсинг, — я…
— Я уверен, что вы не знали, — успокоил его судья Норвуд.
— Я вчера пытался вам рассказать, но вы не слушали, — заметил Мейсон.
Лэнсинг помялся, он чувствовал себя весьма неуютно.