Дело «Нерешительная хостесса». Дело сердитой плакальщицы. Иллюзорная удача
Шрифт:
Миссис Эдриан включила свет.
— У тебя… У тебя ничего не случилось, Карлотта?
— Дорогая, прошу, не будем сейчас об этом.
Миссис Эдриан подошла к стулу, на который дочь бросила свою яркую блузку. Мать взяла ее со стула, рассматривая разорванную ткань на груди.
Карлотта вспыхнула:
— Мама, теперь-то ты выслеживаешь!
— Карлотта, я… я должна знать, что случилось.
— Хорошо, мамочка, ты сама об этом просишь… Я выросла. У меня красивые формы, и мужчины это замечают. Они предпринимают кое-какие шаги, в этом их натура. Боюсь, нам не удастся изменить их. Разорванная блузка может сама по себе быть ответом. Твоя материнская обеспокоенность была бы более к месту, если бы блузку не порвали.
— Я не об этом, Карлотта. Я хочу знать, что… что сделала ты.
Девушка ответила утомленно:
— Я сказала ему спокойно «нет» несколько раз. Я ясно дала ему понять, что действительно не желаю быть с ним. Затем, когда он стал серьезно настаивать, я показала ему хороший «свинг» и пошла домой.
— Ты дала ему пощечину?
— Черта с два, пощечину! — воскликнула Карлотта. — Я заехала ему по челюсти своей правой. Откровенно говоря, я ничего не имею против каких-то шагов со стороны мужчин. Мне это нравится. Мне нравятся также мужчины, способные оценить ответ «нет». Ладно, теперь ты достаточно осведомлена о моих личных делах, нам нужно расстаться ненадолго и постараться немного поспать, хотя я не думаю, что мне это сейчас удастся.
Миссис Эдриан опустила руку в карман своего твидового пальто и спокойно сказала:
— Вот разбитая пудреница, которую ты оставила.
Голые ноги Карлотты мелькнули, когда она откинула одеяло и спрыгнула с кровати, дотягиваясь до халата.
— Где ты это взяла?
— В коттедже Артура Кашинга.
Лицо Карлотты потеряло всякое выражение.
— Боже, мама, ты была там?
Миссис Эдриан кивнула.
Карлотта, сжав губы, произнесла:
— Извини, но все это заходит уже слишком далеко, даже для матери.
— Так вот, — продолжала миссис Эдриан, — я обнаружила его сидящим в кресле на колесах с пулевым отверстием в груди, с твоей пудреницей на полу, с разбитым окном…
— Пулевое отверстие!
— Да.
— Ты хочешь сказать, что он…
— Да, он мертв.
— И что ты сделала?
— Я убрала все улики твоего присутствия там, по крайней мере я надеюсь.
— О Господи! — воскликнула Карлотта. — Выключи этот свет, — скомандовала она. — Не будем же мы всем показывать, что мы не спим. Ложись ко мне на кровать и давай все обсудим.
Глава 4
Холодный дневной свет поднимался серым покрывалом над озером. Первый слабый просвет на небе обозначил изломанный силуэт гор на металлическом серо-зеленом фоне.
Звонок у двери коттеджа миссис Эдриан неожиданно прозвенел длинно и пронзительно.
Мать и дочь при свете карманного фонарика, закрытого ладонями, испуганно поглядели друг на друга.
— Это, наверное, полиция, Карлотта, — прошептала мать. — Я думала… Я надеялась, что мы успеем собрать тебя и отправить. Ах, почему у нас не оказалось еще немного времени!
— Черт бы побрал этот прокол, — ответила Карлотта. — Если бы не это…
— Теперь запомни, — перебила миссис Эдриан. — Вы поругались с Артуром почти сразу же после ухода прислуги. Ты ушла домой, оставив его сидящим в кресле. Он даже не проводил тебя до двери. Он остался в угрюмом настроении. Ты поехала на машине и проколола колесо, поэтому оставила автомобиль и пришла домой. Ты планировала поехать…
— Но, мамочка, — перебила Карлотта, — они уже здесь. Не лучше ли вести себя так, будто я не собиралась никуда ехать?
— Дорогая, ты забыла об уцакованных чемоданах.
— Поставим их в чулан.
— Они могут сделать обыск.
Звонок продолжал настойчиво звонить.
— Только бы Харви ничего об этом не узнал, — прошептала Карлотта.
— Но он адвокат, дорогая. Он мог бы помочь.
— Я не хочу помощи такой ценой, мамочка. У Харви честные, но отдаленные намерения… Я люблю его. Артур
Кашинг был плэйбоем. Его намерения были нечестные и неотдаленные. Кажется, мне нравилось играть с огнем. Мамочка, тебе надо раздеться. Мы не можем больше не реагировать на этот звонок.
Белл Эдриан сняла туфли и осторожно прошла босиком.
— Иди ложись, дорогая, — сказала она, а затем, стараясь говорить сонным голосом, спросила: — Кто там?
Единственным ответом был настойчивый, прерывистый звонок.
— Секунду, — утомленно произнесла Белл Эдриан. — Сейчас накину что-нибудь.
Она постояла у кровати, лихорадочно освобождаясь от верхней одежды, затем набросила на себя халат и пошла к двери зажечь свет на крыльце.
Она увидела Сэма Барриса терпеливо стоящим на свету с покрасневшими от холода носом и ушами.
Миссис Эдриан, зевая, открыла дверь и спросила:
— Что… А, это вы, мистер Баррис! Что случилось?
— Я хотел бы поговорить с вами, — сказал Сэм.
— Как, в такой ранний час…
— Это очень важно.
— Ну ради Бога. У нас здесь беспорядок, но входите. Пройдите в ту комнату. Вам нужно обождать, пока я оденусь.
Сэм, казалось, чувствовал себя виноватым, когда усаживался на указанный миссис Эдриан стул.
— Так в чем же дело? — спросила она.
— Не знаю, как и начать, — произнес он, уставившись в пол.
— Видите ли, мистер Баррис, я думаю, что в такую рань у вас что-то действительно ужасно важное…
— Да. Вы знаете, у нас домик там, где…
— Да, я знаю, где у вас домик.
— И окна нашей спальни так расположены, что мы можем смотреть прямо в кабинет Артура Кашинга в его коттедже.
— Смотреть прямо в кабинет! — воскликнула она. — Да вы находитесь на расстоянии городского квартала. Вы…
— Верно, мэм, где-то около ста ярдов. Но видно достаточно хорошо ночью, когда комната освещена, шторы не опущены, и слышно ночью хорошо и отчетливо.