Дело о девяти колотых ранах
Шрифт:
— Тогда мы поговорим о другом, — кивнул он. — О смерти вашего мужа. Отчего он скончался так внезапно?
Графиня замерла, с ужасом взглянув на него.
— Почему вы спрашиваете меня о Себастьяне? Он умер и… Я не знаю. Он просто умер!
— Кто засвидетельствовал смерть? Что было причиной, производилось ли вскрытие?
— Нет, я не знаю… Но зачем? Он же всё равно умер!
— А может он был убит, как кавалер де Бейль, виконт де Безьер, кавалер де Бомон и барон де Вальян?
— О чём вы? — с ужасом закричала она, схватившись за сердце.
— Нам всё известно, так что будет лучше, если вы во всём признаетесь! — резко прервал её Марк. — Тогда, быть может, король помилует вас. В противном случае, вы же знаете, как поступают с женщинами, убившими своих мужей. Говорите же, графиня!
На её лице отразилась борьба. Она с отчаянием и мольбой взглянула на него, но когда ему казалось, что она вот-вот сознается, она вдруг замотала головой и разразилась рыданиями.
— Я не могу, не могу! — закричала она. — Я боюсь её! Она… Она… Нет, лучше смерть! Заберите меня и заприте в камере! Если она узнает, что я выдала её, она… я… Я не могу!
— Ладно, — проговорил Марк, поднимаясь с места. — Я ухожу. Вы знаете, где меня найти, и у вас остаётся ещё один маленький шанс. Если вы упустите его, и мне самому придётся вернуться за вами, то я уже ничем не смогу вам помочь, — он направился к выходу, но на пороге обернулся. — Я догадываюсь, чего вы боитесь. Как думаете, она узнает о моём визите и нашем разговоре? Вы сможете скрыться от неё в тюремной камере, или она в любом случае доберётся до вас? А, может, королевские маги в силах защитить вас от неё? Подумайте, графиня.
Он вышел из её дома и, натягивая перчатки, осмотрел улицу. На другой стороне возле галантерейной лавки сидел мастеровой и жевал кусок хлеба, равнодушно поглядывая на него. Марк узнал одного из сыщиков Тома и, не подав вида, направился туда, где его ожидали оруженосцы.
Вернувшись в свой кабинет, Марк сел за стол и, придвинув к себе лист бумаги, принялся бездумно выписывать на нём затейливые вензеля, раздумывая над тем, что ему стало известно. А выходило, что за пропажей иноземных купцов стояли де Монтезье и красавица Амбер де Вальян. Она заманивала мужчин, де Монтезье, судя по всему, убивал их и забирал их товар или деньги, а де Мев сбывал товар и получал за это какую-то часть прибыли. К тому же выяснилось, что подруги Амбер так удачно избавились от своих надоевших мужей, причём графиня де Бурж, хоть и не подтвердила, что за всем этим стоит баронесса де Вальян, но и не стала это отрицать. Судя по всему, она напугана и причиной её ужаса является именно Амбер. Что же она сказала ей?
Марк неожиданно вспомнил, как юная виконтесса де Безьер со страхом в огромных глазах упоминала о какой-то реликвии, которая была у барона де Вальяна. Что же это за реликвия, которая так напугала молоденькую хохотушку? Он снова припомнил разговор с дедом. Барон де Вальян был очень жесток. Не мог ли он обзавестись какой-нибудь вещицей, предназначенной для убийства? Он уже кого-то убил в своём доме? Не та ли это штука, что оставляет на теле жертвы девять глубоких ран? Если это так, то круг замкнётся и всё станет ясно. Но как проверить это? Что там говорил маркиз де Лианкур о жалобе магистрата города Гёрлица? Нет никакой надежды, что в той давней истории отыщется связь с нынешними преступлениями, но пока у него всё равно не было других зацепок.
Решив так, он направился в королевский архив, где немолодой клерк внимательно выслушал его, а потом молча развернулся и ушёл в лабиринт высоких, до самого потолка стеллажей, вдоль которых такие же молчаливые и сосредоточенные клерки передвигали высокие лестницы.
Вскоре он вернулся и почтительным жестом пригласил графа де Лорма следовать за собой. Он привёл его в небольшую комнату, где стояли широкие столы и кресла. Положив на стол запылённую папку из красного сафьяна, что свидетельствовало о том, что когда-то она побывала в руках короля, он зажёг свечи в канделябре и удалился. Марк сел за стол и открыл папку.
Жалоба магистрата была слёзной и полной возмущения. При нападении отряда де Вальяна погибло более тридцати горожан, среди которых были не только стражники, но и мирные жители, в том числе женщины и дети. Ворвавшись в город, барон убил их просто, чтоб запугать жителей, а после начал грабить дома и общественные учреждения. Его мародёры выносили всё подчистую. Так из храма
На этой жалобе размашистым почерком короля Франциска было начертано: «Де Вальяну: принести извинения, вернуть награбленное, выплатить компенсацию по требованию магистрата! Самого гнать ко всем чертям, чтоб я его больше не видел!»
Следующим было подшито письмо де Вальяна королю, в котором он, отзываясь о себе самым уничижительным образом, на трёх страницах описывал своё раскаяние и заверения в том, что всеми силами постарается загладить вину, после чего ещё на трёх страницах умолял простить его и уверял в собственной пользе для королевства. Наверно король даже не дочитал это сочинение, потому что на первой же странице было начертано монаршей рукой: «Гнать!»
Дальше шел список возвращённого имущества, а после расписка магистрата, получившего в качестве компенсации три тысячи золотых марок, а также в уплату утраченного в результате военных действий и потому не возвращённого имущества ещё две тысячи марок серебром. Полученная городом Гёрлиц от де Вальяна сумма по тем временам была огромной, и этим магистрат остался удовлетворён. Однако Марка заинтересовал список имущества, которое не было передано бароном законному владельцу, и потому он возместил его стоимость в денежном выражении, а именно: ларец с позолотой и самоцветами, две алтарные чаши из серебра и всё оборудование пыточной камеры из городской тюрьмы.
Марк откинулся на спинку кресла. Действительно ли старина де Вальян потерял эти вещи в бою или просто решил оставить их себе? Понятно, что таскать за собой ларец и чаши рискованно, но, попади они в руки неприятелю, тот с радостью возьмёт их в качестве трофеев. А что насчёт пыточного станка, железного стула, набора щипцов и ножей, и целого «шкафа смерти»? Зная о его наклонностях, не проще ли решить, что он оставил себе эти жутковатые сувениры для собственного развлечения?
Но опять же это были лишь предположения. Чтоб получить доказательства, нужно, по меньшей мере, произвести обыск в доме баронессы де Вальян. Но в том-то и дело, что она баронесса. Её покойный супруг при всех своих недостатках был вассалом Сен-Марко, а значит, пользовался определёнными привилегиями, которые распространяются и на его вдову. И потому она не может быть подвергнута аресту, обыску и допросу с пристрастием, за исключением случаев, когда имеются подтверждённые доказательствами подозрения в том, что она замешана в заговоре против короля и Сен-Марко, совершила тяжкое преступление, к которым относится и убийство, либо совершила государственную измену, например, передала представителям другого государства или города сведения, имеющие политическое и стратегическое значение для безопасности королевства. А что у тайной полиции есть против прекрасной Амбер на текущий момент? По сути, ничего, кроме подозрений, доказательствами не подкреплённых. Нет ничего, что явно указывало бы на её связь с де Монтезье и де Мевом, Женщина, которая заманила в ловушку беднягу Гильбе, вероятно, имела схожие приметы, но она была в маске и её никто не сможет опознать. А даже если опознают, то, что с того? Может, она встретилась с ним, но той ночью он благополучно покинул её и вернулся в гостиницу? И этот «шкаф смерти», что это такое? Имеет ли он отношение к преступлениям? Может, допросить виконтессу де Безьер? Она показалась Марку куда более податливой и менее хитрой, чем Жозефина де Бейль. Но если она упрётся и ничего не скажет, а потом к тому же предупредит баронессу де Вальян и та избавится от улик? Нет, здесь нужно действовать осторожно.