Дело о двойнике пожилой дамы
Шрифт:
Делла Стрит улыбнулась Сьюзен и предложила:
– Возьмите в приемной какой-нибудь иллюстрированный журнал и устройтесь поудобнее. У нас с мистером Мейсоном еще много дел, и нам дорога каждая минута.
Делла Стрит ушла в свою комнату, и вскоре оттуда донеслась пулеметная очередь пишущей машинки. Мейсон, вынув экземпляр «Последних судебных решений», заметил, обращаясь к Сьюзен:
– Я так занят, что мне с трудом удается быть в курсе профессиональных новостей. Если бы не случайные передышки, связанные с ситуацией, подобной нашей
Сью кивнула, вышла в приемную, захватила там несколько журналов и на цыпочках вернулась обратно. Какое-то время она пыталась читать, но, поняв, что слишком взволнована для этого, оставила журналы и сидела молча, наблюдая за напряженно-сосредоточенным лицом Мейсона, который, казалось, напрочь забыл о ее существовании.
Телефон прозвенел через полчаса после того, как Пол Дрейк покинул бюро Мейсона. Делла Стрит быстро сняла трубку:
– Да, что там, Пол?
Она слушала сдвинув брови, потом предложила:
– По-моему, тебе лучше зайти к нам. Да, она еще здесь. Пол идет сюда, – сказала Делла, повесив трубку. – Складывается весьма странная ситуация.
– Я подозревал нечто подобное, – сказал Мейсон, откладывая журнал.
Делла Стрит наготове стояла у двери.
– Его контора на этом же этаже? – спросила Сьюзен.
Мейсон кивнул.
Лишь только Дрейк стукнул в дверь, как Делла сразу же распахнула ее.
– Ну? – осведомился Мейсон.
– Какой-то идиотизм, Перри, – покачал головой Дрейк.
– И все-таки – что?
– Ладно, слушай по порядку, – сказал Дрейк. – Эта женщина не старалась скрыть от окружающих свое пребывание на вокзале, наоборот, она привлекла к себе внимание многих. При ней были четыре чемодана, два из них такие тяжелые, словно набиты книгами.
– Или бутылками, – заметил, смеясь, Мейсон.
– Или бутылками, – согласился Дрейк. – Только носильщик подумал, что все-таки это были книги. Она велела положить чемоданы в автоматические камеры хранения – те, куда опускаешь монету, ставишь багаж, закрываешь дверь, поворачиваешь ключ и забираешь его с собой.
Мейсон кивнул.
– Таким образом она избавилась от своего багажа, дала носильщику хорошие чаевые и затем отправилась в своем кресле в сторону женского туалета. Тут она бесследно исчезла.
– Она не заходила в туалет? – спросил Мейсон.
– Никто не может этого сказать. Она будто растворилась в воздухе.
– Вы проверили поезда?
– Мы спрашивали проводников, носильщиков, билетных кассиров, абсолютно всех. Уговорили носильщика, прятавшего ее чемоданы в автоматические камеры, показать их. Мы даже заставили одного из служащих, отвечающих за сохранность багажа, открыть их.
– Пусто? – спросил Мейсон.
– Пусто, – ответил Дрейк.
– Именно этого я и опасался, – пояснил Мейсон.
– Чего? – спросила Сьюзен Фишер.
Лицо Мейсона посуровело.
– Я ведь уже говорил, что женщина пятидесяти пяти лет в темно-синих очках, почти слепая и прикованная к инвалидному креслу, не может отправиться в такое людное место, как вокзал, и затем раствориться в воздухе.
– Да, помню ваши слова, но…
Мейсон улыбался, когда Сьюзен на минуту смолкла.
– Но, похоже, ей это удалось? – продолжила Сьюзен Фишер.
Мейсон повернулся к Полу Дрейку.
– Пол, – сказал он, – желательно, чтобы твои люди прочесали окрестности вокруг вокзала. Они должны приняться за работу и проконтролировать все – понимаешь, все! Я хочу знать все пути, пользуясь которыми можно покинуть вокзал, и я хочу, чтобы каждый из них был досконально проверен. Неважно, если на это уйдет вся ночь.
– Будет сделано, – ответил Дрейк и удалился.
– Вы не могли бы мне сказать, мистер Мейсон, чего вы опасаетесь? – спросила Сью Фишер.
– Женщина, так необычно выглядевшая, не может исчезнуть бесследно, – опять повторил Мейсон. – Если же она все-таки исчезла, придется признать, что наша исходная позиция была неверной.
– Вы хотите сказать, что мисс Корнинг не могла сделать то, что на самом деле сделала?
– Нет, – возразил Мейсон, – я хочу сказать, что у нее совсем другая внешность.
– Вы подразумеваете?.. Вы имеете в виду?..
– Представьте себе, что эта женщина – аферистка, – сказал Мейсон. – Вы ведь не знаете Амелию Корнинг, но вы единственная, кто ее видел. Она позвонила вам и назвалась Амелией Корнинг. Ее манера говорить и ее внешность соответствовали известному вам описанию. Вы поехали в аэропорт. Она сидела в окружении багажа с наклейками южноамериканских отелей – уже этот факт может служить косвенной уликой против нее.
– Почему вы так думаете?
– Как правило, багаж пассажиров содержится в камере хранения аэропорта, – начал объяснять Мейсон, – но эта женщина сидела в холле в инвалидном кресле среди своих вещей. Как они там оказались? Ясно, что она не могла сама забрать багаж и с помощью инвалидного кресла переправить в холл. Следовательно, она должна была нанять носильщика.
Спрашивается, к чему была нужна ей вся эта волокита? Разве не проще было бы оставить багаж там, где он находился, до тех пор, пока приезжая не найдет машину и носильщик не доставит туда багаж?
Но сама эта сцена – женщина, сидящая в инвалидном кресле рядом с горой чемоданов, пестрящих южноамериканскими наклейками, – вся эта сцена говорит о том, что для женщины было необычайно важно, чтобы вы узнали ее сразу же, как только войдете в холл.
Видите ли, это обстоятельство насторожило меня сразу же, как только я услышал о нем от вас, – продолжал Мейсон. – Но после того как вы описали мне нрав этой дамы, я решил, что она, возможно, относится к числу людей, старающихся никогда не спускать глаз со своих пожитков. Поэтому я постарался выбросить из головы свои первоначальные сомнения. Тем не менее вся эта история была мне как-то не по душе.