Дело о государственном перевороте

Москвин Игорь Владимирович

– Коля, – только и смогла тихо сказать она.

– Живо на выход.

Через минуту бандиты скрылись в ночном мраке.

Без лишних разговоров бандиты разъехались в разные стороны, авто помчалось в сторону Знаменской площади и, не доезжая до вокзала, остановилась. Сафрон с Ольгой вышли, главарь коротко кинул:

– Завтра будь у меня в девять, – захлопнул дверь.

Фёдорова ничего не спрашивала, а только жалась плечом к мужчине.

– Страдалица моя, – Сафрон поцеловал девицу в голову, – теперь всё

кончено, пару дней и мы с тобой упорхнём, как белые птицы в поднебесье. Камешков и золотишка нам на всю жизнь хватит, так что здесь мы с тобою на коне. Где ты хочешь жить?

– Куда ты можешь меня увезти?

– Да хоть в Париж, – ухмыльнулся Сафрон.

– Вот там я и хочу оказаться.

– Будешь, это в наших силах.

Николай ничего не замечал вокруг, его переполняла гордость, что так удачно произошло освобождение, все ребята живы, даже их недовольство не очень беспокоило. Как поворчат, так и умолкнут, тем более не сегодня, завтра их придётся покинуть.

– Ты на квартиру? – С испугом спросила Ольга. – Ты не боишься, что там нас ждут?

– Если у тебя не провели обыск, то значит, никого там, – он указал головой на дом, – никто нас не ждёт тем более, что я час тому оттуда вышел.

– Кто были те люди с пистолетами?

– Да как тебе сказать, – Сафрон хотел, было, отшутиться, но потом подумал: зачем? И произнёс, – я их нанял.

После волнений последних двух дней, когда она оставалась в четырёх каменных стенах наедине с собой, много передумала, а теперь напрочь забыла о допросе, учинённом ей начальником уголовного розыска. Ольга была рада, что Николай, безобидный коммерсант, пустился во все тяжкие и сумел освободить её из—под стражи. Гордость переполняла её тем фактом, что жених оказался способным на дикий поступок.

Не таясь, поднялись по парадной лестнице, остановились у двери. Сафрон полез в карман за ключами, потом повернул рычажок, в пустой квартире раздался звон колокольчика, потом едва слышимые шаги и испуганный голос:

– Кто там?

Николай не обратил внимания, всё—таки провернул такое дело в центре города и не просто какого—то там уездного или заштатного, а в столице бывшей Российской Империи, где работала, признанная лучшей перед самой Мировой войной, сыскная полиция. Ольга, хотя и была встревожена, не давал покоя разговор с начальником уголовного розыска, но так была потрясена, что не пришла мысль о засаде.

– Кто? Не узнаёшь? Свои, – Сафрон погладил девицу по волосам.

Дверь начала раскрываться и только тогда Фёдорову, словно что—то ударило под руку, и она потащила за рукав главаря назад. Сафрон улыбнулся.

– Ты чего?

– Там, – только и сумела выдавить из себя Ольга.

Николай краем глаза заметил за дверью скользнувшую тень, глаза его сузились и в ту же секунду в руке оказался револьвер. Он дважды нажал на курок, офицерский наган был со взводом.

После он толкнул Ольгу и прошептал:

– Быстро вниз.

Сверху кто—то быстрыми шагами бежал через две ступеньки. Сафрон ещё дважды нажал на курок. Сейчас главное, пусть не попасть, а остановить тех, кто наверху и в квартире. На улице будет видно, как поступить дальше.

Снизу тоже кто—то бежал.

Взгляд главаря бегал то верх, то вниз.

Ольга застыла статуей, не способная двинуться ни в одну, ни в другую стороны.

Из—за двери прозвучал сипловатый голос.

– Не советую сопротивляться, хода никуда нет.

– Ты кто? – Едва прохрипел Сафрон.

– Начальник уголовного розыска Кирпичников.

Главарь проскрипел зубами.

– Собаки! – Кинул куда—то в пустоту.

– А если, – не договорил.

– Сам понимаешь, что в связи с особой опасностью, которую ты, Николай Сафронов, представляешь, мне дан приказ тебя живьём не брать. Понятен расклад?

– Чем же мне такой расклад? Что так, что эдак, мне крышка. Но я же могу с собою парочку твоих утащить? Об этом не подумал?

– Ты об Ольге подумал?

– Подумал, – Сафрон бросил быстрый взгляд на девицу, бросилось не обычный испуг женщины, а что—то большее. В голову начало закрадываться сомнение, глаза потемнели от злобы. Не она ли навела? Перепады настроения главаря происходили мгновенно, то он души в ком—то не чаял, но здесь же мог пулю в голову всадить и не вспомнить больше об убиенном. Ещё раз кинул взгляд на Ольгу. Губы её мелко дрожали и взор отведён в сторону. – Твоя взяла, начальник, – произнёс Николай, нащупывая под поясом рукоять второго пистолета.

– Оружие на пол и руки в гору, – раздался всё тот же сипловатый голос, теперь казавшийся до того ненавистным, что дёрнулась голова.

– Как скажешь, – Сафрон сощурил глаза и смотрел в открытую наполовину дверь, – лови, – и кинул револьвер в квартиру, металл с грохотом ударился и заскользил по полу. Вслед за ним прыгнул главарь, перевернулся на паркете через плечо и стрельнул в сторону тёмного силуэта. Кто—то ахнул и повалился ничком, Сафрон бежал по комнатам в сторону чёрной лестницы, но по ходу сообразил, что и там уголовные агенты, бросился к окну, но чёрная фигура бросилась под ноги. Бандит споткнулся и полетел вперёд, ударился рукой с пистолетом об пол. Пронзила боль, даже потемнело в глазах. Пальцы ослабли, и смертоносное оружие скользнуло в сторону. Сафрон начал ощупью искать, но здесь на плечи навалился такой груз, что поневоле распластался и затих, кусая от бессилия губы.

Откуда—то появилась лампа, потом ещё одна. Осветили комнату, которая наполнилась людьми, двое держали за руки, третий надевал наручники.

Сафрон заскрежетал зубами и провыл, словно волк:

– Суки!

– Поднять, – раздался всё тот же сипловатый голос.

Чьи—то руки подняли главаря с пола и грубо поставили на ноги.

Кирпичников играл желваками, повернул голову в сторону коридора:

– Кто?

– Горничная, – сказал Кунцевич, – в сердце попал.

Аркадий Аркадьевич дёрнул головой и ослабил на шее галстук, словно не хватало воздуха.