Дело о государственном перевороте
Шрифт:
– Что за дело? – лицо бандита стало серьёзным и напряжённым.
– Я сказал собрать всех, – ноздри расширились, как у лошади после бега, глаза сощурились, говорил сквозь зубы, – что не ясно?
– Ты сказал, я передал, – невозмутимо произнёс Федяй и пожал плечами.
– Свободен.
– Хорошо, – повернулся, чтобы уйти, но остановил голос главаря.
– И пришли ко мне сейчас этого, – Сафрон щёлкнул пальцами, – ну, кто при управе губернской служил на Гороховой.
– Беляка, что ли?
– Его самого и поживее.
– Ладно.
Через несколько минут Николай
– Убери там, – Сафрон уставшим взглядом скользнул по служанке, – и пошустрее, некогда мне, – повернулся и пошёл в кабинет, доставшийся обставленным от прежнего хозяина, уехавшего в спешке за границу.
После разговора с Ольгой Фёдоровой и последующей беседой с полковником Игнатьевым Кирпичников вернулся в Бюро уголовного розыска разбитым и немного потерянным, словно после большой и трудной работы. Дежурный чиновник озадачил ещё одной проблемой, ставшей на несколько минут единственной и главной – убийство Кости Мишина. Хотя Аркадий Аркадьевич хорошо знал всех без исключения сотрудников и старой сыскной полиции, и нынешней уголовной, но никак не мог вспомнить молодого сотрудника, павшего в борьбе с преступной сволочью.
Начальник уголовного розыска расстелил на столе подробную карту столицы с указаниями домов, улиц, проходных дворов. Такие выпускались для Петроградского Жандармского Управления, но Кирпичникову удалось один экземпляр получить для себя лично. И теперь он пытался составить план задержания Сафрона. Нельзя было исключать никаких мелочей, за главарём и его бандой числилось не одно кровавое преступление и не только в столице, но за её пределами. Теперь становилось понятно, почему ограблению подвергались составы Врачебного Управления, либо Фёдорова делилась сведениями с женихом, либо покровитель был так милостив к любовнице, что его рот не закрывался. Оба варианта вполне жизнеспособны, поэтому отбрасывать в сторону не стоило ни один, ни другой.
Если с господином Сулимой, председателем Врачебного Комитета и его обольстительной любовницей Ольгой, разберётся по всей строгости законов, полковник Игнатьев, то с бандитом Сафроном предстоит личная встреча начальнику уголовного розыска. Жизнь всегда преподносит неожиданные сюрпризы. Если бы не нападение на Керенского, может быть, не состоялась Всероссийская Чрезвычайная Комиссия и не обратил бы высокий взгляд Председатель Правительства на возросшую преступность. Эка невидаль, всё всегда само собой утрясается.
Кирпичников водил по карте карандашом и что—то говорил неслышно губами, когда возвратился Кунцевич.
– Вы про Мишина знаете?
– Да, – Аркадий Аркадьевич выпрямился, размял ноги, только сейчас почувствовал, как затекла спина, – не хочу говорить о времени, в котором приходится жить, но, – махнул рукой. – Я попрошу министра выделить помощь для семьи, хотя какая к чёрту помощь. Человека не вернуть. Вам удалось что—то выяснить?
– Немного, – Кунцевич тяжело вздохнул, – Мишина обнаружил бывший околоточный, да, да, он, не взирая на все катаклизмы, отсутствие жалования, посильно несёт службу, так вот недалеко от трактира «Царская милость».
– На Лиговке?
– Там, – сказал Мечислав Николаевич, – околоточный разузнал от своих людей, что перед трагическим происшествием, Мишин подсел к компании, услышав имя Мартын.
Глаза Кирпичникова округлились, и он вскинул брови.
– Да, Аркадий Аркадьевич, мне кажется, наш арестованный, ой, как причастен к этому делу.
– Я с ним непременно побеседую на столь интересную тему, теперь же, Мечислав Николаевич, нам предстоит непростое дельце. Здесь либо пан, либо пропал.
– Сафрон? – Сощурил глаза и хитро улыбнулся Кунцевич.
– Он, – выдохнул начальник уголовного розыска. – Полковник Игнатьев позволил встретиться с Ольгой Фёдоровой, вот она и поведала, что теперь проживает на Знаменской площади в доме, который с одной стороны выходит на Невский, второй стороной на Гончарную улицу, занимает полностью второй этаж.
– Ну и аппетиты у Сафрона.
– Есть немножко, но дело в ином, нам необходимо срочно устроить там засаду. Сами понимаете, что чёрные лестницы, парадная должны быть под наблюдением и самое важное, нам неизвестно, когда он явится, и сколько людей будут главаря сопровождать. Вот смотрите, – Аркадий Аркадьевич склонился над картой, – нам надо разместить людей здесь, здесь и здесь, – карандаш оставил маленькие отметины на бумаге,– по три человека, иначе будут мешать друг другу,.
– Это в доме, – сказал Кунцевич, – мне кажется, вот у этой арки, этой и вот здесь.
– Правильно, тоже по три – четыре сотрудника.
– Согласен, но может быть, привлечь армейских.
– Нет, – отрезал Кирписчников, – только дело испортят. Им бандиты не нужны, будут сидеть в засаде, разговаривать, курить… Нет, нет, они испортят нам операцию.
– Когда приступаем?
– Не медля ни минуты, пока светло и люд на улицах, нам надо занять наши позиции. Не дай Бог, Сафрон кого поставил наблюдать за квартирой.
– А если мы никого не застанем, как на предыдущей квартире?
– Значит, опять будем начинать с нуля. Есть, кстати ещё одна ниточка, Фёдорова сказала, что несколько раз у господина Сулимы, председателя Врачебного Управления, слышала фамилию Свирский.
– Сулимы?
– Представьте себе, у него.
– Игнатьев…
– Нет, Мечислав Николаевич, один раз он дал возможность допросить одну арестованную его людьми Фёдорову, я боюсь, второй возможности не даст и с Сулимой разговаривать будет он сам.
– Получается, что существовал заговор с целью убийства Керенского и только благодаря ограблению он остался жив?
– Получается, что так. Не было бы счастья, да несчастье помогло.
Беляк явился на квартиру Фёдоровой сразу же, как только передал ему слова главаря Федяй. Дверь открыл сам Сафрон, сперва долго прислушивался, кто там толчётся за дверью, а слух у Николая был отменный, мог подобрать на гармошке любую услышанную однажды мелодию.
Бандит вскользнул в открывшуюся щель, главарь выглянул на лестничную площадку, несколько секунд прислушивался к звукам, вернулся назад.