Дело о государственном перевороте
Шрифт:
– Что там на улице?
– Пусто.
– Этого на Офицерскую и глаз не спускать.
– Куда Фёдорову?
– Пусть здесь остаётся, понадобится Игнатьеву, так пришлёт за ней, – бросил напоследок и пошёл к выходу.
Поручик сперва посматривал на оконные решётки, выискивая глазами слабые места, строил планы, как можно вырваться
Той же ночью, когда был арестован Сафрон, Поручик отогнул прутья на решётке, разорвал простыни на полоски, связал их и …исчез в Петроградской ночи. Больше о нём никто не говорил, даже в определённых разбойничьих кругах о нём не поминали, словно и не отметился в столице абрек Ахметов с аристократическим лоском в поведении, любитель оперы, в частности Шаляпина.
Звонок в квартире Игнатьева раздался ровно в то время, когда голова начальника Чрезвычайной Комиссии коснулась подушки. Выслушав дежурного офицера, полковник выскочил на улицу в расстегнутом кителе и с шинелью в руке, упал на заднее сидение, присланного авто. Лицо пылало от гнева и злости, а больше всего от неожиданности. Как посмел кто—то напасть на управление, находящееся в двух шагах от резиденции Председателя Правительства. Николай Константинович сразу понял замысел нападавших: взрывы и стрельба в трёх разных местах столицы произведены для отвлечения, чтобы распылить силы, брошенные для установления порядка.
Адъютант Игнатьева прибыл первым и теперь встречал у парадного входа начальника. Выбрит, в отутюженном френче и слишком трагическим выражением лица. Хотел, было, рапортовать, но полковник отмахнулся:
– Давай покороче.
– Без четверти час раздались взрывы, как выяснилось на Миллионной, Галерной и около Казанского собора, в это же время у арочных ворот со стороны Гороховой остановилось авто и четыре экипажа, часового убили сразу, он не успел снять с плеча винтовку, часть приехавших вскочила в здание, часть направилась во двор, где находятся арестантские камеры. Освободили только некую Фёдорову, задержанную по делу о злоупотреблениях во Врачебном комитете.
– Понятно, сколько убитых?
– Два солдата, офицер и трое ранены.
– Кто?
– Поручик Синицын.
– Жаль, умный офицер.
– Война, – сказал адъютант.
– Какая к …, – полковник, не стесняясь, выругался последними матерными словами, – мы в тылу и притом в столице, – скрипнул зубами. – Что ещё известно о нападавших? Хотя к какому чёрту, я и так знаю, кто это был. Наберите мне господина Кирпичникова.
Начальник уголовного розыска оказался на Офицерской.
– Кирпичников у аппарата, – раздался среди тихого треска голос.
– Аркадий Аркадьевич, доброй ночи вам или доброго утра, не знаю, что правильнее, – произнёс Председатель ВЧК.
– Что бы ни было, пусть лучше всего будет добрым.
– Вы точно подметили, лучше уж доброе, нежели горькое.
– Мне кажется, второе сейчас ближе или я ошибаюсь? В такое время суток… – голос на том конце провода умолк.
– Вы правы, – Игнатьев нервически стучал пальцами по столу, – неприятности нас сопровождают ежечасно.
– Николай Константинович, давайте без прелюдий, что случилось?
– Распоясался ваш Сафрон, – вначале злые нотки окрасили слова полковника, но он взял себя в руки. – Час тому на Гороховую совершено нападение, – словно доклад начал Игнатьев, – трое убиты и столько же ранено, бандиты проникли в арестантские камеры и с собою забрали только одного человека…
– Ольгу Фёдорову, – перебил Председателя Чрезвычайной Комиссии Кирпичников.
– Откуда вы знаете? – Оторопел полковник.
– Она сейчас в квартире, – начальник уголовного розыска назвал адрес.
– Но она же…
– Да, она может скрыться, теперь это не столь важно.
Конец ознакомительного фрагмента.