Дело о хитром писателе
Шрифт:
— Да? — на этот раз Ник заинтересовался всерьез. Он наклонился к Элмо, его темные глаза возбужденно заблестели. Элмо подергал себя за нижнюю губу.
— Супруги, купившие дом, превратили его в пансион для неженатых мужчин, — медленно продолжал он. — И все как будто шло отлично, пока в один прекрасный день соседи не заметили, что уже довольно долгое время ни один из жильцов не показывается из дома. Полиция взломала двери. Все семеро были найдены в доме — мертвыми.
— Что?! — даже невозмутимое спокойствие Санни дало трещину.
— Некоторые из них лежали
Тот облизнул пересохшие губы.
— Может, какой-то особый грипп или еще что-нибудь в этом роде, — предположил он. — В то время о таких болезнях знали немного.
— Возможно, — согласился Элмо. Но при этом очень серьезно посмотрел на меня.
— Там еще что-нибудь есть? — с трудом смогла выдавить я.
— Больше ничего, — ответил Элмо. Его бледность просвечивала даже сквозь веснушки. — Придется мне продолжить поиски. Я займусь этим завтра после школы и в выходные.
— Какой смысл? — раздраженно пожал плечами Ник.
— Вот именно, — вставил Уилс Раис, глядя на Элмо поверх очков.
— Ну, во-первых, это интересно, — громко отчеканил Элмо. — Если не для вас, то, по крайней мере, для меня. Во-вторых, я уже сказал отцу, что напишу статью про дом Эбнера Кейна и про все эти совпадения, поэтому такая информация будет мне очень кстати. И в-третьих…
Он замолчал, но я-то знала, о чем он собирался сказать. В-третьих, слишком много странных событий произошло в доме 81 по Крейгенд-роуд с тех пор, как мы начали в нем работать. Включая и то, что двое из нашей «Великолепной шестерки» были выведены из строя. И Элмо хотел узнать об этом доме все, что только можно о нем узнать до понедельника, когда нам снова придется туда идти.
В пятницу ни Ришель, ни Том в школу не пришли. Я старалась заставить себя не думать о них. И еще не думать о «На грани срыва», о Моне Снагг, о подвале в доме Кейна. Но вопреки всем моим стараниям мысли об этом продолжали назойливо вертеться в голове. Казалось, будто все происходит не наяву, а в каком-то тягостном сне.
Я была не в состоянии сосредоточиться, поэтому обрадовалась, когда, наконец, зазвенел звонок с последнего урока и я смогла уйти из класса. Как лунатик, я побрела к школьным воротам.
— Пока, Лиз. Увидимся в понедельник, — крикнула, обгоняя меня, Санни.
Она, как всегда, спешила в свой спортзал. Я смотрела, как она легкой трусцой удаляется вдоль по улице — энергичная, собранная, здравомыслящая. Я почувствовала себя очень одинокой.
Элмо уже ушел в «Перо». Ника нигде не было видно, так что я отправилась домой одна. День был прекрасный. На голубом небе ни облачка. Солнце бережно пригревало землю — теплое, но не жаркое.
Отперев дверь, я вошла в пустой дом, бросила сумку на стул, сделала себе бутерброд с арахисовой пастой. Как мне хотелось, чтобы мама сейчас была рядом. Но я знала, что сегодня она работает полный день в банке и вернется только к вечеру.
Я
Наскоро покончив с бутербродом, я умылась, прошлась расческой по волосам и снова вышла из тишины дома на улицу. Следуя примеру Санни, я трусцой побежала в «Крейгенд». Может, от этого перетряхивания странные мысли в моей затуманенной голове установятся в каком-нибудь разумном порядке.
Я и вправду почувствовала себя лучше, когда добежала до величественного старинного здания, примыкающего к парку. За воротами люди сидели на залитой солнцем террасе, пили чай или гуляли среди деревьев, неторопливо беседуя и просто наслаждаясь свежим воздухом и прекрасной погодой.
Пожилая леди в инвалидной коляске, улыбаясь, кивала женщине помоложе, которая показывала ей какую-то ткань. Заказывает портнихе новое платье, догадалась я. Старик с седыми усами играл в шахматы с мальчиком, должно быть, с внуком. Все здесь дышало спокойствием, умиротворенностью, все было таким знакомым и… обычным. Никаких отрицательных эмоциональных воздействий.
Основные обитатели «Крейгенда» — это пожилые люди, прожившие в Рейвен-Хилле большую часть своей жизни. Поэтому они чувствуют здесь себя как дома, никто не ощущает себя одиноким и покинутым.
«Одиноким и покинутым…» — от этой мысли образ женщины в красном клетчатом платье снова возник у меня перед глазами. «Уйди, отстань от меня!» — попыталась я мысленно прогнать его.
Я увидела Перри, она сидела на скамейке под деревом с раскрытым альбомом для вырезок, тюбиком клея и коробкой газетных вырезок. Я подошла к ней. Оторвавшись от своего занятия, она взглянула на меня и улыбнулась.
— Лиз, дорогая! Ну, здравствуй! Очень рада тебя видеть!
Я вздохнула с облегчением. Перри отлично помнит все, что было давно, в ее прошлом, но иногда начинает путаться в настоящем. Бывали случаи, что мне даже приходилось напоминать ей, кто я. Но, к счастью, сегодня без этого обошлось. Правда, я также надеялась, что она забудет о своем альбоме с вырезками, но тут мои надежды не оправдались. Этот альбом был ее последней причудой, она просто помешалась на нем. Я уже восхищалась им миллион раз. А недавно ей пришло в голову начать вклеивать туда все заметки из «Пера» о нашей «Великолепной шестерке», и теперь она каждый раз упрашивает меня читать их для нее вслух. Иногда она даже приглашает других послушать.
«У Лиз такие необыкновенно умные друзья, — обычно говорит она в таких случаях. — Все так талантливы».
При одной мысли об этом меня передернуло. Я люблю Перри. По-настоящему люблю. Когда она в настроении, от нее можно услышать удивительные истории о Рейвен-Хилле в старые времена. Но иногда с ней бывает трудновато общаться. Особенно, если я сама в этот момент чем-то обижена или расстроена.
Перри тут же принялась искать в своей сумочке список вещей, которые я должна купить для нее в магазинах.