Дело о ледяных руках
Шрифт:
– Я начинаю кое-что понимать, – сказал Мейсон. – Хорошо, продолжайте.
– Ну вот и вся история. Я получила свои деньги в банке, приехала на скачки и стала выбирать лошадь, которая бы выиграла. Я чувствовала себя совершенно несчастной, поверьте, мистер Мейсон. Сказать по правде, я даже не смела и надеяться, что у меня есть хоть малейший шанс на выигрыш. Но при этом понимала, что мои последние пятьсот долларов никак не спасут Родни, лучше уж мне стать полным банкротом, чем дать погубить Родни.
– Черт возьми, ничего себе способ выбора лошади! – восхитился Мейсон. – Но в вашем случае
– Да, сработало, мистер Мейсон.
– Подождите, но ведь Родни тоже поставил пятьдесят долларов на ту же лошадь. Как это произошло?
– Он рассуждал так же, как и я. Ему быстро нужны были деньги, но он смог достать лишь небольшую сумму. Вот и поставил свои пятьдесят долларов в дубле и пятьдесят на горяченькую лошадку, которая, как он думал, должна выиграть.
– Слушайте, а почему вы поставили все пятьсот долларов?..
– Да потому, что мне надо было достать ту сумму, что он растратил.
– Сколько же он растратил?
– Родни сказал мне, что около четырех тысяч долларов.
– Почему тогда не поставить было триста долларов на эту незнакомую лошадь и не сэкономить двести? Еще для одного дубля?
– Потому что я знаю достаточно о скачках, чтобы понять, что просто поставить на «темную» лошадку – это еще ничего не определяет, лишь дает возможность приблизительно оценить эту лошадку. Настоящий же нефаворит порой совсем иной, и он может невольно привлечь других людей, которые так же отчаянно нуждаются в деньгах, как я, а значит, и выигрыш будет гораздо меньше: ведь чем больше народу ставит на лошадь, тем меньше доля каждого при выигрыше.
– Ну а почему вы не получили свои деньги?
– Я была на скачках. Мой брат не знал этого. Он тоже там был. А я это знала, я видела его там. И он поставил на ту же лошадь, но об этом я узнала только по окончании заезда. Я была так взволнована, просто дрожала как осиновый лист. Я направилась к окну, чтобы получить свой выигрыш, когда увидела его у другого, а вместе с ним и мистера Фремона. Между ними произошла ужасная ссора. Мистер Фремон кричал, что деньги, которые поставил Родни, принадлежат ему, значит, и выигрыш полагается ему, ну а тут вдруг откуда ни возьмись появился полицейский с ордером на арест брата. Все это было просто ужасно!
– Продолжайте, – попросил Мейсон.
– Я была почему-то уверена, что они следят и за другим окном, где я должна была получить свой выигрыш.
– Мистер Фремон знал вас лично?
– О да. Он знал меня и не любил. Скорее я ему нравилась, но он мне – нет.
– Он приставал к вам?
– Приставал и вечно распускал руки. Начал вроде с отеческого отношения, я ведь у него работала, и он взял на работу Родни, все это выглядело как одолжение мне. Сначала он просто обнимал меня, поглаживал, ну а потом начал приставать по-настоящему.
– И вам пришлось из-за этого уйти с работы?
– Да.
– Значит, ваш брат сказал, что взял и растратил деньги. Вы, кажется, уже называли сумму…
– Что-то около тридцати пяти – сорока банкнотов по сто долларов. Словом, почти четыре тысячи долларов.
– А я сначала понял, что не хватало полутора тысяч…
– Одно время сумма достигала даже пяти тысяч, но потом он выиграл и доложил деньги. Я представляла, насколько взрывоопасна эта ситуация, и хотела, чтобы он был со всех сторон чист… Ну и, конечно, хотелось немного избавить его от давления, которое создалось из-за этой растраты.
– Сам-то он не мог заплатить?
– Нет, и очень расстраивался. У него осталось вообще всего несколько сотен долларов. Думаю, что он хотел взять из этого тайника еще больше денег – может быть, все. Но что-то случилось, я не знаю, что именно: денег вдруг не оказалось на месте, поэтому он взял только сто долларов. Когда он в последний раз пришел на скачки, это было все, что у него осталось.
Мейсон немного подумал, потом сказал:
– Хорошо, Ненси, я скажу вам, что надо делать в сложившейся ситуации. Главное – сидеть и не рыпаться. Никому ничего не говорить. Не говорить полиции даже о времени, когда все это произошло. Они будут вас допрашивать с пристрастием… Будут петь сладкую песню о том, что они думают, будто вы кого-то прикрываете, и захотят…
– Но они уже это делали!
– И вы им ничего не сказали о вашем брате?
– Я вообще ничего им не говорила.
– Хорошо. Продолжайте так вести себя и дальше. Молчите. Не говорите им ничего, кроме того, что вас представляю я, и, если им нужна какая-либо информация, пусть говорят со мной; я сделаю заявление, когда сочту это нужным. Есть еще одна вещь, от которой я должен вас предостеречь. Это газеты и тот рэкет, который за ними стоит. Репортеры и всякие писаки, специализирующиеся на подобного рода скандалах. Они тоже будут задавать вам вопросы, просить об эксклюзивном интервью и станут толковать, какую огромную пользу принесет вам при судебном разбирательстве ваше интервью любимой газете, где вы все выложите о себе. Если вы начнете с ними хотя бы разговаривать, уже одно это поможет им представить ваш случай в самом выгодном свете.
– И все это будет ложью?
– Не обязательно. Некоторые репортеры – довольно меткие стрелки. Но они постараются быть нейтральными в оценке процесса, не принимать ничью сторону и в то же время представят своим читателям ваш очень симпатичный портрет – портрет девушки, которая никогда в жизни не попадала ни в какие неприятные истории, была прекрасным секретарем и которая теперь оказалась волею судеб втянутой в водоворот событий. Она не властна над ними и сидит в тюрьме, ожидая суда по обвинению в убийстве при отягчающих обстоятельствах. Они будут расписывать ваш характер, ваши реакции на происходящее, вашу личную жизнь, делая все от них зависящее, чтобы вызвать у публики симпатии к вам.
– Но сначала я должна буду заговорить?
– Обычно бывает так. Иногда они стараются вызвать симпатии публики просто потому, что это важно для паблисити газеты. Но прежде всего им необходимо знать о выбранном объекте как можно больше, а уж детали и второй план они сочинять мастера.
– И что, я не должна рассказывать им о себе?
– Ни в коем случае! Вы не должны рассказывать абсолютно ничего и ни о чем. Это окончательно! Вы в состоянии молчать?
– Да.
– Это будет вам стоить нервов. И немалых. Выдержки, большого мужества и целеустремленности.