Дело о мастере добрых дел
Шрифт:
В приоткрытую дверь сначала заглянул, потом вошел доктор Гагал.
– А, - сказал он.
– Вы здесь. О чем страдаете?
Неужели так заметно, подумал Илан и пожал плечами.
– Мне надоела собственная голова, - объяснил он.
– Никак не могу отучиться думать.
– Надо было идти в терапевты.
С этими словами он сел на смотровую кушетку и устало привалился спиной к стене.
– Заскрёбся, - сообщил Гагал.
– С той стороны рожают, - он махнул в сторону акушерского, - с этой наоборот. Если меня порвать пополам, получается максимум пара фельдшеров. Качество работы от этого страдает. Если на четыре части, будет вовсе
– Давай помогу, - предложил Илан.
– Давай, - сразу согласился Гагал.
– В операционной разворачиваются. Сейчас дезинфекция обработает и подвезут. Я тогда к себе. А ты, Мышь... пойдешь со мной?
– Ни! За! Что!
– Мышь отступила в темноту угла между канцелярским столом и шкафом с бельем и инструментами.
– Ты неверно поняла в прошлый раз, Мышь, - со вздохом проговорил Гагал.
– Это нужно исправить. Ты ушла невовремя, за сотую до чуда. Пойдем со мной еще раз, ты увидишь, я покажу тебе момент, когда ангел ставит ямочку на верхней губе. Пойдем?
Мышь молчала, но в темноте чувствовалось, что она сомневается.
– Иди, - сказал Илан.
– Во-первых, настоящий доктор должен уметь и посмотреть всё, если хочешь когда-нибудь стать доктором. Во-вторых, может, увидишь еще одно чудо - как ангел некоторым смазывает при рождении попку скипидаром, и им это потом всю жизнь не дает покоя. Эти вещи нужно знать.
Мышь пошевелилась и вышла из темноты, недоверчиво глядя на Гагала.
– А приемник под что заказал операционную?
– спросил Илан.
– Сказали, жопа, - Гагал встал и потянулся.
– Нет, нет. Не вообще, не пугайся. Всего лишь ножевое ягодицы.
* * *
Чутье Гагала не подвело, он сбежал вовремя. Еще и Мышь с собой забрал. Стоило Илану встать к операционному столу, началось именно то, чего доктор Гагал велел не опасаться, причем, ножевое ягодицы было самой эстетически приятной и медицински простой частью ночной эпопеи. Ранена оказалась молодая симпатичная служанка из кондитерской на спуске, на вопрос: "Как так случилось?", - она сквозь всхлипы отвечала: "Сучка ревнивая!", - причем, плакала не из-за того, что больно, а оттого, что боялась потерять привлекательность поврежденной части тела. Илан больше успокаивал, чем занимался делом, говорил, что ранка небольшая, что шов он положит незаметный и, если за раной ухаживать правильно, ходить на перевязки, красота не пострадает. Но, кажется, так до конца и не убедил. Времени все это, впрочем, заняло немного.
Зато потом позвали в приемник посмотреть дедушку, приведенного под руки внуками. Тоже из соседнего квартала, иначе бы и с посторонней помощью не дошел. Дед был худой и древний, словно мумия, жировой клетчатки совсем нет. Илан из приемника велел его сразу на стол. Считается, что в старческом возрасте деструктивных форм аппендицита не бывает, это редкость. Но не в ночь, начавшуюся с жопы. Потом... Илан был в почечном на острой колике, которую не могли снять своими силами, и в легочном на серьезном кровотечении. Потом зашивал раны ребенку, покусанному маленькой, но зубастой собачкой. Покусала она вечером, но в госпиталь родители отчего-то собрались лишь во вторую ночную. Чего ждали?.. И уже на рассвете из вилл на дальнем холме доставили такой подарок, от которого проще было убежать, чем ввязываться в лечение. Прогрессирующая гангрена сразу обеих ног, нужна одномоментная ампутация, чем быстрее, тем лучше, а, значит, и вторая бригада. Хорошо, что не хозяин виллы, всего лишь управляющий. Показательный случай, что стойкость и терпение, когда не надо, у людей в душе присутствуют необыкновенные. Закрывать глаза они могут на что угодно, пока совсем не упадут и не завоют от боли. Жаль, когда надо, они эти качества проявляют редко. А самый слабый момент в их терпении - неизменно либо глухая ночь, когда доктор на несколько сотых прилёг отдохнуть, либо раннее утро, когда он после ночной беготни и работы валится с ног от усталости.
По пути из смотровой Илан заглянул в акушерское - один ребенок уже есть, но родился с тройным обвитием и еле дышит, роженица порвалась, надо шить, на соседней койке за занавеской из простыни
В сером утреннем свете можно было различить белые и серые ровные клетки мрамора на полу между отделениями, темнела так и оставленная посередине скамья под выгоревшей лампой, а возле нее валялась раздавленная тыквенная бутылка - кто-то спешил, поскользнулся на ней или споткнулся. И хищный отблеск возле резной ножки, видный даже в полутьме. Илан помнил, кто и почему бегал тут недавно, не глядя под ноги и не разбирая дороги. Он наклонился, поднял старого знакомого, ощупал и даже, приподняв к блеклому свету из припотолочных окон, рассмотрел в подробностях, чего при первой встрече сделать не мог. Золоченый метательный ножичек с рубином. Приходили не за Палачом и не за доктором Зареном, не выполнившим приказ. Видимо, дело более серьезное.
"Надо же, как интересно получилось", - с расстановкой проговорил Илан вслух, на самом деле подразумевая под этими словами трущобный лексикон Мыши. Нужно не забыть спросить на главном посту, у кого ночной посетитель узнал, где дверь палаты Рыжего - в госпитале или от своих? И почему его впустили ночью. Но потом, не сейчас.
А сейчас делать было нечего, Илан велел будить доктора Наджеда. И только после отданного распоряжения сообразил, что операция, пожалуй, из-за состояния больного превратится в цирк с отпиливанием на время, как ты ни старайся чего-то подобного избежать. Кроме того, что это работа мясника, заведомо превращающая человека в калеку, и он до чертиков такого не любит. С кем-нибудь другим и в чем-нибудь другом Илан бы посоревновался в скорости и точности, но...
Доктор Наджед имел талант молчать так, что лучше бы обругал последними словами или даже ударил. В операционной переставили удобнее стол, уложили больного, закинули на валики ноги, обработались, обложились, начали, - ни слова мимо дела. Ассистировали Наджеду два фельдшера из дежурных по дезинфекции и сонная операционная сестра, найденная в спальне, никого толковее в начале первой утренней собрать не удалось, один из его ассистентов помылся на операцию впервые в жизни и ему было плоховато, он пошатывался, медлил, не успевал сушить, а набранная им в руку гроздь зажимов, чтобы цеплять их на кровоточащие сосуды при пересечении мышц, чуть слышно позвякивала от дрожи. Поэтому Илан с хорошо подготовленной и абсолютно равнодушной бригадой Гагала пришел к финишу первым, уложившись едва ли больше, чем в восьмую часть стражи. Оставил операционных накладывать повязку на культю, наощупь нашел тесемки на спине, распустил их и сбросил балахон и фартук возле стены прямо на завернутую в мешковину только что отрезанную ногу. Поговорить... нет, спасибо, не нужно. Хватило тех взглядов, которыми они с Наджедом обменялись до операции и во время. Илан не хотел учиться жить ни у доктора Наджеда, ни у госпожи Гедоры. Их образцы поведения его больше не устраивали. И доктору Наджеду следовало это принять. Не нравится, что Илан снова в отделении? Он сейчас уйдет с глаз долой, может быть, даже спать. Но сначала в палату к рыжим.
Рыжие умаялись за вчерашний день. Мараар вообще не проснулся на манипуляции. Обморок спросонья попробовал рычать из-под одеяла, что он здоров и может за себя постоять, но Илан его быстро образумил. Посмотрел, пощупал, уколол, вручил большую кружку кипяченой воды и заставил выпить до дна. Ножик, завернутый в госпитальную салфетку, положил в тумбочку, где хранились лекарства, ничего про него не сказал пока. В руки Обмороку вложил снабженный биркой ключ от дверей и повторил про то, что тот не должен оставлять Рыжего одного. В столовую его можно брать с собой, посланник Мараар уже достаточно окреп, а, если Ариран уходит ненадолго, пусть запирает дверь. Сам проверил щеколды на окнах. Там, где стеклёная рама, окно надежно. Второй ставень хлипкий. Задумай кто-то влезть снаружи, ему это, скорее всего, удастся. Обморок полусонно похлопал глазами, сунул ключ под подушку и с головой укрылся одеялом. Илан подписал дежурный лист, пошел дальше. В палате Палача тоже спокойно. Доктор Зарен раздобыл где-то подушку и спит рядом на стуле, ночь прошла хорошо, капельницы и прочее пусть ставит новая смена после утреннего обхода. Доктор Илан всё. Больше не может. Да особо и не должен. У него же начинается свободный день. Вроде бы и как бы.