Дело о мирных переговорах

Куницына Лариса

Марк вернулся в Серую башню и вскоре туда же возвратился Эдам. Сев к столу напротив хозяина, он сообщил:

— Я поговорил со слугами. Скажу честно, алкорцы были немного ошарашены моим появлением, тем более что маркиз Беренгар не чинил мне препятствий и позволил опросить их. Они смотрели на меня с некоторым сомнением, ведь, с одной стороны, я — алкорский барон, а с другой — служу вам. Короче, они не знали, как ко мне относиться. А я, воспользовавшись этим, говорил с ними на энхилдере и выспросил всё, что мог. Тот слуга действительно не алкорец. Его зовут Филипп Реми, он уроженец Сен-Марко.

— Так я и думал, — кивнул Марк.

— Правда? И как вы догадались?

— Это же очевидно,

мой мальчик! Беренгар приехал не так давно, Барлод прибыл вместе с ним и за столь короткое время успел обменяться несколькими письмами с этой неведомой дамой, славшей ему надушенные конвертики, запечатанные красным воском. Это значит, что едва прибыв, он отправил своего слугу в «Белый мак» с сообщением. Алкорцу, едва прибывшему в нашу столицу, совсем непросто было бы найти эту гостиницу, которая расположена в глубине торгового квартала, но он её без труда нашёл, значит, он местный. К тому же здесь для этого удобнее использовать того, кто знает наши нравы, язык и город. Полагаю, что его приставили к этому рыцарю незадолго до отъезда из луара.

— Вы правы! Слуги алкорцев подтвердили, что этот Реми появился у Барлода недавно, до этого ему служил другой человек. Все в один голос твердили, что он был нелюдим, ничего не говорил о себе, не проявлял особого рвения в работе, и хозяин его разве что просто терпел. Правда, слуга господина Лоримона, тот, что помоложе, шепнул мне, что этот Реми был странный, потому что однажды подрался с какими-то людьми и, хоть был один против трёх, двух умудрился ранить. Вы думаете, он шпионил за Барлодом?

— Я полагаю, что он шпионил за Беренгаром. Не Барлод, которого всучил контеррену Ликар, а именно Реми был настоящим шпионом, приставленным к миссии под видом слуги. И я уверен, что он замешан в его смерти. Подумай сам! Он знает о том, что случилось, полагаю, что Барлод был напуган происшествием с Беренгаром и искренне просил помощи и защиты у Фромена. Но его слуга относит письмо лишь ночью, да ещё прилагает усилия к тому, чтоб его прочли не ранее утра. Где он был с вечера до этого момента, как эта востроносая дама узнала о том, что случилось с Барлодом и где он остановился, успела снять комнату рядом с ним, послать ему вино, встретиться и отравить, после чего забрать письмо Беренгара к жене и подменить собственную записку на подложное письмо контаррена? Что было бы, если б барон Фромен получил послание перепуганного рыцаря вовремя? Не исключено, что он тут же отправил бы к нему своих людей и пригласил бы его в свой дом. Не забывай, что Барлода включил в миссию энфер, а значит, он пользовался его доверием и имел для Ликара определённую ценность. И вот это предотвратил Реми, дав своей сообщнице время отравить рыцаря, забрать компрометирующее Беренгара письмо и подкинуть нам улики, свидетельствующие против него.

— И что это значит? — нахмурился Эдам.

— Что за этими убийствами стоит не Ликар, и Фромен не имеет к этому никакого отношения, поскольку руководствуется лишь той информацией, которую ему дают, в том числе этими лживыми слухами. Я полагаю, что это кто-то связанный с партией войны при дворе альдора, хотя то, что в поле нашего зрения то и дело появляются земляне, вроде Аркура и Реми, в заговоре участвует и кто-то из наших воинственно настроенных придворных.

— То есть это полноценный заговор? — воскликнул Эдам, и его голос прозвучал восторженно и испуганно.

— Верно.

— И что мы будем делать?

— Искать Аркура, востроносую даму и теперь ещё этого Реми. Пойди к Тома, скажи, что я велел направить сыщиков к тем виноторговцам, которые привозят в Сен-Марко вино из розовых лепестков. Мне нужен полный список заказчиков и покупателей. Он будет не слишком длинным, поскольку вино дорогое, но в нём, возможно, будет нужное

нам имя. Так же расскажи ему о том, что узнал об этом Реми, пусть ищут и его. А я пойду к Делвин-Элидиру и уговорю его посетить завтра моление в храме святой Лурдес, и напомню, чтоб он не забыл надеть на пояс ножны со своим фамильным кинжалом и взять с собой супругу.

Наступившее светлое утро было ознаменовано началом празднования Обретения Меча Святой Лурдес. В честь этого храмового праздника, посвящённого победам воинов Сен-Марко под покровительством божественной воительницы, с утра звонили колокола. На торжественное моление в Храме собрались толпы горожан, заполнившие всё его внутреннее пространство. Впереди, перед статуей высокой женщины с длинными косами, облачённой в доспехи и опирающейся на огромный меч, стоял король в окружении своих приближённых. Среди них находился и маркиз Делвин-Элидир, на поясе которого, как всегда, поблескивал полированной красной яшмой и ярким золотом знаменитый кинжал. Рядом с ним, кротко потупив очи и опираясь на его руку, стояла сияющая красотой юная маркиза Иоланда. На её нежных губах светилась безмятежная улыбка, и никому, кто видел её в этот час, не пришло бы в голову, что она страдает из-за измен мужа. К тому же, к чему эти измены, если он обладает столь ослепительной красавицей?

Когда Жоан под приветственные крики толпы спускался после церемонии по ступеням храма, то большая часть его подданных жадно взирала именно на молодого чернокудрого маркиза, ещё раз убеждаясь, что такому благородному красавцу вовсе незачем связываться с какой-то распутной алкоркой. И вообще их любимый Айолин слишком умён и благороден, чтоб впутаться в такую глупую и смешную историю. А после, расходясь, горожане направлялись в таверны и кабаки, где их уже ждали профессиональные рассказчики и опытные сплетники с новой версией этой таинственной истории.

— Что ж, хотя бы распространение этих слухов нам удалось пресечь, — заметил вечером того же дня граф Раймунд, глядя на уставшего Марка, присевшего в кресло в его кабинете. — Наши сыщики приносят сведения о том, что досужие болтуны уже подхватили новые слухи и несут их дальше.

— Я не сомневался, что так и будет, — пожал плечами Марк. — Репутация Делвин-Элидира снова сослужила ему хорошую службу, как и то, что Жоан прилагает все усилия для увековечивания памяти своего кузена. Молодые бароны — это основа сказаний о короле-миротворце. Народ любит пересказывать их и петь баллады, которые всё также слагают о них менестрели. И Айолин — всё так же их герой, они привыкли восхищаться его красотой и отвагой, юноши стремятся подражать ему, женщины влюбляются. Уверен, им не понравились чернившие его слухи, и теперь они с радостью опровергают их. То же будет и с Беренгаром. Пусть он перешёл на сторону алкорцев, но, по счастью, не успел явить свой военный гений в войне против нас. Он не пролил ни капли нашей крови, и всё так же остаётся для многих героем Зелёного дола и Бламонта. Хуже другое. Наши люди сбиваются с ног, но мы не можем отыскать тех троих: Аркура, Реми и ту востроносую отравительницу. Может, они всё же покинули город?

— Не думаю, — покачал головой Раймунд, глядя, как Марк привычным движением достаёт из подсумка фляжку. — Они где-то в Сен-Марко. Их прячет тот, кто стоит за всем этим. Найдём его, найдём и их.

— Ну, да, — проворчал Марк. — Найдём их, найдём и его. А что с переговорами?

Он вытащил пробку и поднёс флягу к губам, но тут же с досадой фыркнул и потряс её, чтоб снова убедиться, что она пуста.

— Пока ничего, — ответил Раймунд, наблюдая за его действиями. — Делвин-Элидир направил Беренгару наши встречные требования и контаррен просил дать ему несколько дней для их обдумывания.