Дело о нижней юбке
Шрифт:
— Что Надин не покончила жизнь самоубийством. Ее убили, да?
— Да. Кто-то убил ее и попытался представить все как самоубийство.
Джуди Баумэн улыбнулась так печально, что на мгновение лицо ее потеряло почти всю свою привлекательность.
— Думаете, это я убила?
— Нет, — покачал я головой. — На такой ранней стадии следствия мы пока ничего не думаем.
— Тогда почему вы с самого начала не сказали, что ее убили? Разве убийство настолько страшнее самоубийства?
— Не знаю, — пожал я плечами. — И то, и другое — довольно неприятные вещи.
Джуди занервничала и тревожно посмотрела на дверь.
— Вы можете запретить репортерам печатать мою фотографию в газетах? — неожиданно спросила она. — Они просто не должны этого сделать!
— Постараюсь что-нибудь придумать, — пообещал я. — Кстати, раз разговор зашел о фотографиях, я хотел бы, чтобы вы взглянули на этот снимок. Вам знаком мужчина, который сидит рядом с Надин?
— Его зовут Марти.
— А фамилия?
— Не знаю. Я встречалась с ним только раз, да и то мельком. Как-то вечером они с Надин заходили к ней в квартиру, а я выходила из своей. Она представила его мне как Марти.
Я спрятал фотографию обратно в карман.
— Он был ее близким другом?
— Думаю, его можно назвать парнем Надин. По крайней мере, я видела их вместе много раз.
— Не знаете, у нее были другие парни?
Джуди Баумэн покачала головой.
— Я никогда не видела Надин с кем-то, кроме Марти.
— Не знаете, где он живет?
— Я ничего о нем не знаю.
— К Надин Эллисон часто приходили гости?
— И да, и нет, — пожала плечами девушка. — Она вела себя очень странно. В любое время дня и ночи к ней приходили гости, но она почему-то всегда уходила, когда они появлялись.
— Что-то я вас не совсем понимаю, миссис Баумэн.
— Я хочу сказать, что она всегда уходила из дома, оставляя их одних, и возвращалась только тогда, когда гости уходили, — объяснила девушка. — К ней приходило много людей.
— Знаете кого-нибудь из них?
— Нет. Я просто мельком видела их в коридоре или слышала, как они заходят в квартиру. У Надин, в отличие от меня, была своя ванная комната. Моя находится в коридоре, так что, я видела, как они приходят и уходят.
— И вы говорите, что мисс Эллисон всегда оставляла их у себя на квартире одних?
— Да. Гости приходили, а через несколько минут Надин уходила. Я хорошо знаю ее походку. И еще. Они всегда приходили парами. Я хочу сказать, что всегда приходили мужчина и женщина. Иногда приходили вместе, иногда с интервалом в несколько минут.
— И эти визиты, как вы говорите, продолжались круглые сутки?
— Да… и днем, и ночью. Иногда из квартиры не успевала выйти одна пара и вернуться Надин, как приходила другая.
— Они шумели? Может, вы слышали какие-нибудь громкие разговоры?
— Нет. Как только за ними закрывалась дверь, наступала тишина, и я не слышала ни звука.
— Вы не видели кого-нибудь из гостей Надин где-нибудь в другом месте?
— Видела одну женщину. Не знаю, как ее зовут, но она работает в антикварном магазине на углу. В «Педрике».
Я выдвинул на карандаше новый грифель и спросил:
— Как она выглядит?
— Ну, такая высокая… почти такая же высокая, как Надин. И у нее рыжие волосы. Правда, не ярко-рыжие, а скорее каштановые.
— Когда вы в последний раз видели ту женщину, что работает в «Педрике»?
— Вчера после обеда.
— Во сколько?
— Около двух часов. Знаете, мистер Селби, — искренне проговорила девушка, — я очень хочу помочь вам, но о личной жизни Надин знаю не больше вас. Она вообще никогда не говорила о людях, только о вещах и развлечениях. О платьях, музыке, кино… и тому подобном. О себе она мне рассказала только то, что пела в танцевальных ансамблях.
— Здесь в Нью-Йорке?
— Нет. У меня сложилось впечатление, что пела Надин, в основном, на Западном Побережье.
— Как вы познакомились с Надин, миссис Баумэн?
— В коридоре. Как-то Надин потеряла маленькую сережку с сапфиром, и я помогла ее найти. Я нашла сережку и сказала, что она очень красивая. Надин объяснила, что камни настоящие, и что эти серьги хранятся в ее семье уже много лет. Мы разговорились, и я спросила, больно ли прокалывать уши? Она ответила, что не больно, и если я хочу проткнуть уши, она мне поможет. Я уже давно думала об этом, поэтому сразу согласилась, и Надин послала меня в аптеку за перекисью водорода. — Джуди подняла руку и дотронулась до маленькой золотой сережки в форме кольца. — Когда я вернулась из аптеки, Надин проткнула мне уши иглой, протерла перекисью, дала эти серьги и велела сразу же их надеть, чтобы отверстия не заросли. Она сказала, что кто-то подарил ей эти кольца много лет назад, но она носит только серьги с сапфирами и не собирается их менять. Сапфиры по цвету подходили к ее глазам, а шли ли они к ее одежде, ей было все равно.
— Вы уверены, что вам больше нечего мне сказать, миссис Баумэн? — спросил я. — Может, вспомните какой-нибудь пустяк, который бы пригодился полиции.
Джуди Баумэн начала было что-то говорить, потом передумала и замолчала. С полминуты она сидела абсолютно неподвижно, задумчиво сузив глаза и как бы пытаясь вспомнить, не забыла ли она чего-нибудь. Потом просто покачала головой.
— Ничего не могу больше вспомнить, мистер Селби. Очень жалко, но больше мне вам нечего сказать.
Я сунул блокнот в карман и встал.
— Может, что-нибудь позже вспомните, — сказал я и направился к двери. — А пока…
— Подождите! — неожиданно воскликнула она, резко выпрямляясь. — Я кое-что вспомнила.
Я остановился у двери.
— Я случайно услышала, как Надин с кем-то разговаривала по телефону, — взволнованно произнесла Джуди. — Это был единственный раз, когда она говорила так громко, что я могла ее услышать. Она страшно разозлилась. Не знаю, сколько времени прошло с начала разговора, но внезапно Надин заговорила очень громко и принялась кого-то ругать. Она осыпала этого человека ужасными прозвищами и ругательствами. Потом бросила: «Иди ты к черту, Клиффорд! Ты у меня еще пожалеешь, сукин сын!» — Девушка сделала паузу и извинилась. — Простите, я не хотела ругаться. Просто хотела, чтобы вы поняли, как она рассердилась.