Дело о племяннице лунатика
Шрифт:
– Да, находился.
– Вы знали, приходится ли Ф.Л. Риз родственником обвиняемому?
– Он был его сводным братом.
– Как долго вы находились в доме обвиняемого?
– Я прибыл туда десятого числа.
– Утром четырнадцатого у вас была возможность видеть мистера Ф.Л. Риза?
– Да, я его видел.
– Где он был?
– У себя в спальне.
– Живой или мертвый?
– Он был мертв, лежал на спине в своей кровати, с натянутым до подбородка легким одеялом. На одеяле был разрез
– Я позже вновь вызову этого свидетеля, – заявил Гамильтон Бергер, – для дальнейших вопросов, но в настоящее время я просто доказываю наличие состава преступления и прошу разрешения временно отпустить свидетеля.
– Хорошо, – согласился судья Маркхэм.
– Желаете приступить к перекрестному допросу? – осведомился Бергер.
– Да, – ответил Мейсон. – По вашим словам, вы были в доме вечером тринадцатого, мистер Мэддокс?
– Да.
– И утром четырнадцатого?
– Да.
– В какое время вы впервые покинули дом четырнадцатого утром?
– Это так существенно? – спросил, нахмурившись, Бергер.
– Думаю, что да.
– А я так не думаю. Возражаю против этого вопроса на том основании, что он не по существу и не соответствует принятой процедуре перекрестного допроса.
Судья Маркхэм смешался на момент.
– Хорошо, – согласился Перри Мейсон. – Я поставлю вопрос по-другому. Когда вы впервые покинули дом утром четырнадцатого до того, как было обнаружено тело убитого?
– Этот вопрос вполне соответствует процедуре перекрестного допроса, – определил судья Маркхэм. – Свидетель, отвечайте.
– Я не покидал дом вообще, – ответил Мэддокс.
Мейсон поднял брови.
– Разве вы не выходили из дома около трех часов утра? – спросил он.
– Нет, не выходил.
– В какое время вы удалились к себе в комнату вечером тринадцатого?
– Приблизительно около половины десятого, насколько я могу припомнить.
– Вы сразу легли спать, как только пришли к себе?
– Нет, мой адвокат мистер Дункан пришел ко мне в комнату вместе со мной. У нас состоялось продолжительное совещание.
– В какое время вы встали утром четырнадцатого? – спросил Мейсон.
– Я был разбужен вами и доктором Келтоном, когда вы вторглись ко мне в комнату, пытаясь выяснить, кто был убит…
– Вынужден заявить, что эта часть ответа содержит выводы свидетеля, – прервал его Мейсон.
– Протест принимается, – согласился судья, – присяжные не должны принимать во внимание последнюю часть заявления свидетеля.
– В какое время это было?
– Думаю, около восьми утра.
– Вы тем самым объясняете присяжным, что постоянно находились в доме, начиная с того времени, как удалились к себе в комнату вечером тринадцатого,
– Да, сэр, именно так!
– Разве вы не ходили на почтамт на станции «Пасифик-Грейхаунд» примерно в три часа утра, чтобы заказать междугородный разговор с миссис Дорис Салли Кент в Санта-Барбаре?
Мэддокс плотно сжал губы и отрицательно покачал головой.
– Вы должны отвечать на вопросы четко и внятно, – предупредил его полицейский.
– Вполне определенно, нет, – ответил Мэддокс, стараясь говорить отчетливо.
– Значит, не ходили? – притворно удивился Мейсон. – А где вы находились хотя бы приблизительно в три часа утра четырнадцатого?
– В это время я спал.
– Разве у вас, – допытывался адвокат, – не было совещания с мистером Дунканом, вашим поверенным, около трех утра четырнадцатого числа?
– Нет, сэр, точно нет!
– Или в любое другое время между полуночью тринадцатого и пятью часами утра четырнадцатого.
– Нет, не было ничего подобного.
Мейсон произнес:
– У меня все.
Гамильтон Бергер вызвал чертежника, который представил поэтажный план резиденции Кента. План был принят в качестве доказательства со стороны обвинения без возражений. Коронер определил время, когда было совершено убийство: в интервале между половиной третьего и половиной четвертого. Детектив сержант Голкомб сказал на свидетельской трибуне, что признает в разделочном ноже с лезвием, ржавым от пятен крови, тот самый нож, который был найден на кровати Кента под подушкой. Перри Мейсон, отпустивший предыдущих свидетелей без вопросов, спросил сержанта Голкомба:
– Что произошло с наволочкой и простынями с этой кровати?
– Я не знаю.
– Вы не знаете?
– Ну, мне сказали, что экономка отдала их в прачечную.
– Так она не сохранила их?
– Нет.
– Почему вы не оставили их как доказательства?
– Потому что думал, в этом не будет необходимости.
– Так это правда, что ни на подушке, ни на простыне не было пятен крови?
– Думаю, что не так. Они вроде бы были, но я не могу припомнить.
Мейсон спросил язвительно:
– Если бы на них оказались пятна крови, думаю, вы непременно сочли бы постельное белье важным доказательством и представили бы суду, не так ли?
– Возражаю, так как вопрос носит предположительный характер, – взорвался Бергер.
– Я его задал просто для того, чтобы добиться от свидетеля определенного ответа, – возразил Мейсон. – Он же показал, что не знает, были ли пятна крови, вернее, не помнит.
– Пусть свидетель ответит на вопрос, – решил судья Маркхэм.
– Не знаю, – признался сержант Голкомб и добавил: – Это вам бы следовало знать, мистер Мейсон. Ведь именно вы обнаружили разделочный нож.