Дело о преследуемом муже
Шрифт:
— Обследовали ли вы руль машины, чтобы проверить, нет ли на нем следов губной помады?
— Тогда нет.
— А позднее?
— Да.
— И что-нибудь обнаружили?
— В одном месте — едва заметный след губной помады… Понимаете, если она пыталась подкрасить губы во время инцидента и держала руль одной рукой…
— Достаточно, — сурово оборвал его судья. — Суд сам сделает заключение. Просто излагайте факты.
— Вы заглядывали в багажник машины?
— Да, конечно.
— В нем были какие-нибудь
— Никаких.
— Зажигание в машине было выключено? Офицер опустил глаза.
— Не знаю, — сказал он. — Когда машину доставили в гараж, оно было выключено. А доставляли ее специализированным транспортом, поэтому заводить мотор не было смысла. Я осмотрел машину на предмет обнаружения спиртного и багажа, а о зажигании не вспомнил до вчерашнего дня, когда на это обратили мое внимание.
— Тогда оно было выключено?
— Да.
— Что вы скажете об отпечатках пальцев на руле?
— Я их не искал. Когда мы находим машину, свалившуюся в кювет, в которой за рулем находится водитель в бессознательном состоянии, причем его пальцы вцепились в этот руль, а в машине больше никого нет, мы не берем отпечатки пальцев, чтобы выяснить, кто вел машину.
По залу прокатился смешок. Судья вопросительно посмотрел на Мейсона:
— Мистер Мейсон, вы желаете, чтобы последняя фраза была вычеркнута из протокола?
— Пусть остается, — сказал Мейсон и снова повернулся к свидетелю: — Пойдем дальше. Дверцы в машине были заперты?
— Да.
— Обе?
— Да.
— Вечер был довольно холодный, не так ли?
— Какая разница, не понимаю?
— Я просто спрашиваю.
— Ну, было холодно, да.
— Дул сильный ветер?
— Да.
— Не знаете ли вы, был ли в машине, в которой сидела моя подзащитная, обогреватель?
— Полагаю, что да. Да, припоминаю… Обогреватель там был.
— И он был включен?
— Совершенно верно.
— Далее. Вы сказали, что извлекли подзащитную из машины через окно?
— Совершенно верно. Через окно в дверце машины.
— С какой стороны?
— Справа. Машина лежала на левом боку.
— Ясно. И вы тащили подзащитную через правое окно?
— Я уже об этом говорил.
— Вы не могли опустить стекло снаружи, не так ли?
— Естественно.
— И дверь в машине вы не открывали?
— Тогда нет. Я же вам объяснил, что мы извлекли пострадавшую через окно. Дверь заклинило. Сколько раз еще мне это повторять?
Судья Кортрайт нахмурился:
— Свидетель должен ограничиваться ответом на вопросы. Однако советнику следует учитывать, что регламент работы весьма насыщенный, а данный вопрос в той или иной форме задавался уже несколько раз, и ответ на него был получен неоднократно.
— Совершенно верно, — согласился Мейсон. — Полагаю, ваша честь оценит сейчас значение данного вопроса. Вы ведь не смогли бы опустить это стекло снаружи,
— Нет. И я не говорил, что опускал его. Окно было открыто.
— Стекло было опущено до конца? — Я… да.
— Эта машина — четырехместная?
— Да.
— С двумя дверцами?
— Точно.
— И довольно большими окнами, настолько большими, что вы сумели через одно из них извлечь подзащитную?
— Мы не смогли бы ее извлечь, — сказал Корвис, — если бы окна были недостаточно велики для этого.
Помощник окружного прокурора продемонстрировал присутствующим свою широкую улыбку.
— В таком случае, — невозмутимо продолжал Мейсон, — другой человек тоже мог бы выбраться из этой машины через окно, не так ли?
Корвис на мгновение задумался:
— Не знаю…
— Но если подзащитная не застряла в этом окне, мужчина тоже мог бы пролезть сквозь него, верно?
— Не знаю.
— Вопрос спорный, — заявил Хэнли. Мейсон улыбнулся:
— Я его снимаю. Факты говорят сами за себя. Мистер Корвис, вы служите в дорожной полиции уже несколько лет, верно?
— Пять лет.
— Значит, вы достаточно хорошо знаете повадки водителей машин?
— Естественно.
— Видели ли вы когда-нибудь, — по-прежнему улыбаясь, продолжал Мейсон, — машину, которая ехала бы поздним вечером по горной дороге, когда резкий ветер дует с правой стороны по ходу машины, с опущенным до предела стеклом на правой дверце? Подчеркиваю: было настолько холодно, что в машине работал обогреватель.
Хэнли вскочил с, места.
— Ваша честь, перекрестный допрос ведется неправильно. Мы не квалифицировали данного свидетеля как специалиста. Советник требует, чтобы свидетель сделал собственный вывод. Это спорно и…
— Возражение принимается, — сказал судья Кортрайт. — Вы не квалифицировали его.
Мейсон, сделав свое заявление, обезоруживающе улыбнулся:
— У меня все, ваша честь.
Корвис оставил свидетельскую скамью. Остальные свидетели подробно описывали детали аварии: четырехместная машина шла на большой скорости, вывернула на уже занятую третью полосу; столкновение, зигзагообразное движение машины. Однако ни один свидетель не видел водителя этой машины. Все произошло слишком быстро, объясняли они.
Единственным исключением оказалась Эдит Лайонз — рыжеволосая девушка со вздернутым носом, массой веснушек и необычайно быстрой речью, на вид года двадцать два. Ее автомобиль четырехместная машина пыталась обогнать, и Эдит рассказывала о событиях по-другому.
— Я ехала в машине с отцом и матерью. Мы втроем сидели на переднем сиденье. Та машина шла следом за нами на ужасающей скорости. Совершенно неожиданно она вынырнула сбоку, чтобы нас обойти, но в этот момент встречная машина обгоняла другую машину, которая тоже шла нам навстречу.