Дело о преследуемом муже
Шрифт:
— Я отколочу десяток телохранителей моего веса.
— Ну и какой смысл? Ладно. Давайте уйдем отсюда.
— А вы-то как связаны с этим делом? — подозрительно спросил он.
— Я знала Стефани Клэр еще в Сан-Франциско. Прочитала обо всем этом в газете и подумала: а вдруг это та девушка, с которой я дружила? Вот и приехала сюда удостовериться.
— Это она?
Хорти постаралась уклониться от ответа:
— У меня сегодня выходной день, вот я подумала — чего ради я буду возвращаться обратно? Чтобы стучать на машинке? Работа не волк, в лес не убежит. Ну, и потом, меня
— Разве вам не все равно, что со мной случится?
Она на секунду задумалась, затем улыбнулась и ответила:
— Будь я неладна, если знаю. Видимо, все равно. Возможно, это материнский инстинкт.
— Материнский? — удивился он. Теперь его глаза смотрели на нее с большим интересом. — Вот что я предлагаю. Пойдемте пообедаем вместе, и я выброшу все из головы.
— Ох-ох, даже так?
— Договорились?
— Выйдем на улицу и все обговорим.
— Вы стараетесь выманить меня отсюда, чтобы… Вниз пришла кабина лифта, большая дверь бесшумно открылась, и в холл вышел Хоман. С ним были двое широкоплечих мужчин.
Хортенс Житковски шагнула вбок, чтобы оказаться между Тэннером и лифтом, слегка повысила голос и затараторила:
— И я говорю ей: «Возможно, ты привыкла таким образом обделывать свои делишки, но не я». Ну, вы же знаете Герти и знаете, как ей нравятся подобные заявления. Она…
Один из мужчин проводил Хомана до выхода. Второй остановился и с воинственным видом уставился на Тэннера. Тот попытался было обойти Хортенс, но девушка принялась что-то выводить пальчиком на лацкане его пальто, ни на секунду не замолкая:
— …и это ее доконало. Герти сидела и молча смотрела на меня.
Офицер секунду помедлил, затем поспешил следом за Хоманом и своим напарником в штатском. Тэннер с шумом выпустил воздух.
— Полагаю, я должен поблагодарить вас за ваше участие.
— Теперь вы видите? Они бы разделались с вами — и все. Тут уж ничего не поделаешь… Теперь можно идти. Забудьте про это. А уж коли вы действительно хотите что-то сделать, почему бы вам не обратиться к адвокату девушки?
— Это не для меня. Я не трус, — возразил Тэннер.
— Но при чем здесь трусость?
— Хоман лжец, — коротко сказал он. — Мне — наплевать. Я не собираюсь на него доносить. Но и козлом отпущения быть не желаю!
— Забудьте о нем. Он просто надутый индюк. Напыщенное ничтожество.
— Я вам скажу, кто он такой. Он — один из тех парней, что попали из грязи в князи и раздулись от важности, как воздушные шары. В один прекрасный день кто-нибудь проткнет его булавкой, и от него останется клочок сморщенной резины.
— Когда-то я работала у одного такого голливудского писателя, — беспечно заговорила Хортенс Житковски. — Господи, какого он был мнения о собственной персоне! И как обращался с подчиненными! Скажем, когда он работал, его ни за что нельзя было тревожить, кофе должен был быть определенной температуры, на столе у локтя целая упаковка каких-то сигарет, пепельницы и спички. Можно было подумать, что он сотворит мировой шедевр, но когда его фильм вышел на экран, оказалось, что
Тэннер засмеялся:
— Нельзя винить одного писателя. Возможно, это была одна из картин Хомана. Когда картина была наполовину отснята, он выбросил сценарий из окна и тут же скопировал последнюю работу «Метро-Голдвин-Мейер», которая имела большой успех.
— Так он такой? — спросила Хортенс.
— Вот именно. Пойдемте поедим. Как мне вас называть, кроме «Послушайте»?
Она рассмеялась:
— Мое имя Хортенс, друзья зовут меня Хорти. А правда, почему бы и не поесть? Постойте, вы ведь только что потеряли работу. Скорее всего ваш бумажник не лопается от денег, но даже если я ошибаюсь, то с какой стати вам тратиться на меня? Так что пойдем в какое-нибудь дешевое местечко.
— Ну нет, я отведу вас в самое шикарное заведение. И плевать на деньги!
— Нет. Я работающая девушка, и мне противно смотреть, как мужчина швыряет свой часовой заработок за чашечку мерзкого кофе, а нахальный официант еще и требует с него чаевых. Пошли. Я знаю одно замечательное местечко.
— Ничего подобного, — с улыбкой перебил ее Тэннер. — Хоман меня выставил, но мне и не нужна его работа. Денежки я получил и знаю, где смогу получить еще.
— Потом не жалуйтесь, что я вас не предупредила.
— Договорились. Пошли. Возьмем такси.
— Зачем? Поехали автобусом.
— На такси.
— Послушай, может, ты переодетый сын Рокфеллера? Или международный шпион и получаешь плату за организацию саботажа в кинобизнесе?
— Идем же, Хорти. И перестань волноваться. Все о’кей.
— Недалеко отсюда, вниз по улице, есть замечательный китайский ресторанчик. Туда можно дойти пешком.
— Там мы не сможем потанцевать. А я люблю танцы.
— Я тоже.
— В таком случае я тебя приглашаю. Такси, эй, такси! Машина затормозила и прижалась к обочине. Тэннер распорядился:
— Прямо по улице. Через некоторое время я скажу, куда свернуть. — Он помог Хортенс сесть в машину. — Знаешь, Хорти, у меня сегодня было отвратительное настроение. Но ты меня развеселила. В тебе есть что-то уютное и домашнее. Что, если мы сначала разопьем бутылочку пива, съедим по сандвичу и сходим на шоу?
— Мне завтра на работу.
— Забудь про завтра. Я доставлю тебя домой не очень поздно, так что успеешь немного вздремнуть.
— Идет.
— Я знаю прекрасный ресторанчик, который специализируется на сандвичах с ливерной колбасой на ржаном хлебе. И у них подают самое вкусное пиво в городе.
Хортенс откинулась на сиденье.
— Очевидно, — заметила она, — ты умеешь жить! Тэннер рассмеялся типичным для мужчин тщеславным смешком.
— Если как-нибудь вечерком ты захочешь увидеть город, пусть это будет суббота, когда не надо спешить домой. Договорились?
— Посмотрим. Только обещай мне больше не задирать Хомана. Не хочу идти рядом с мужчиной, у которого подбит глаз.
— Хоману лучше самому оставить меня в покое, — ответил Тэннер. — Будь у меня возможность потолковать с ним один на один, он бы запел по-другому.