Дело о воющей собаке
Шрифт:
Мейсон положил трубку.
– Она не попытается проследить звонок? – спросил детектив.
– Она не сможет этого сделать. Более того, ей это не придет в голову. Она проглотила приманку.
– Неужели она в самом деле ведет дневник?
– Не знаю.
– Разве она так не сказала?
– Конечно, сказала, – усмехнулся Мейсон, – но это ничего не значит. Мое предложение позволяет ей быстренько изготовить фальшивый дневник. За десять тысяч долларов девушка может написать многое.
– Что у тебя за идея?
– Всего лишь догадка. Ты взял образцы
– У меня нет образца почерка миссис Форбс, но есть образцы Полы Картрайт и Телмы Бентон, а также письмо Элизабет Уокер – экономки Картрайта.
– Ты сверил их с запиской, которую оставила Пола Картрайт, покидая Форбса?
– Нет. Записка в окружной прокуратуре, но у меня есть фотокопия телеграммы, отправленной из Мидуика. Почерк с ней не совпадает.
– Какой именно?
– Никакой.
– Телеграмма написана женским почерком?
Дрейк кивнул, порылся в папке и достал фотокопию.
Мейсон взял ее и внимательно изучил.
– Телеграфист помнит что-нибудь об этом? – спросил он.
– Он только помнит, что телеграмму вместе с деньгами передала через прилавок женщина. Она как будто очень спешила. Телеграфист припоминает, что он считал слова, когда она уходила, и крикнул ей вслед, что нужно проверить количество, но она бросила через плечо, что уплатила ровно столько, сколько нужно, и вышла.
– Он узнал бы ее, если бы увидел снова?
– Сомневаюсь. Парень не выглядит особенно смышленым, к тому же он не обратил на нее особого внимания. Телеграфист помнит, что на женщине была широкополая шляпа и она, протягивая телеграмму, так наклонила голову, чтобы поля прикрывали ей лицо. Потом он начал считать слова, а она ушла.
Мейсон продолжал разглядывать фотокопию.
– Пол, каким образом газеты докопались до сути дела? – спросил он.
– До какой сути?
– До такой, что человек, живший под именем Фоули, в действительности Клинтон Форбс, что он бежал с Полой Картрайт, и вообще до скандала в Санта-Барбаре?
– Ну, мы ведь до этого докопались, а в газетах все организовано не хуже, чем у нас. У них есть корреспонденты в Санта-Барбаре, они просмотрели подшивки старых газет и сделали из этого сенсационную историю. К тому же ты ведь знаешь окружного прокурора – он обожает, когда газеты трубят о его делах, и скармливает им все, что ему известно.
Перри Мейсон задумчиво кивнул.
– Пожалуй, Дрейк, я готов к процессу, – сказал он.
Детектив удивленно посмотрел на него.
– Даже если ты будешь настаивать на немедленном слушании, дело не попадет в суд еще некоторое время, – заметил он.
– Именно так и следует готовиться к процессу по уголовному делу, – улыбнулся Мейсон. – Нужно выработать тактику защиты, прежде чем окружной прокурор разберется, что к чему. Потом будет слишком поздно.
Глава 17
Атмосфера в зале суда казалась насыщенной смрадом, который исходит от толпы, чьи эмоции возбуждены до предела.
Судья Маркхэм, ветеран уголовного суда, председательствовавший
Клод Драмм, заместитель окружного прокурора, высокий, хорошо одетый и безукоризненно вежливый, выглядел весьма уверенно. Мейсон не раз одерживал над ним верх, но сейчас обвинитель не сомневался в победе.
Перри Мейсон сидел за столом защиты с безразличным видом, свидетельствующим о полном равнодушии к делу. Такая позиция резко контрастировала с традиционным поведением защиты, энергично оспаривавшей каждое слово обвинения.
Клод Драмм только что вторично воспользовался правом отвода без указания причины, и присяжный покинул скамью. Секретарь вызвал другого человека. Высокий, долговязый мужчина с торчащими скулами и тусклыми глазами шагнул вперед, поднял правую руку, принес присягу и занял свое место на скамье.
– Можете задавать вопросы, – сказал судья Маркхэм Перри Мейсону.
Мейсон окинул взглядом присяжного.
– Ваше имя? – осведомился он.
– Джордж Смит.
– Вы читали об этом деле?
– Да.
– Вы сформировали или выражали какое-нибудь мнение на основании прочитанного?
– Нет.
– Вам ничего не известно о фактах этого дела?
– Ничего, кроме того, что я читал в газетах.
– Если бы вас выбрали присяжным, смогли бы вы беспристрастно допрашивать обвиняемую и вынести справедливый вердикт?
– Да.
– И вы поступите так?
– Да.
Перри Мейсон медленно поднялся. До сих пор его вопросы присяжным были удивительно лаконичными. Теперь же он, нахмурившись, разглядывал новейшее пополнение состава жюри.
– Вы понимаете, – продолжал он, – что, будучи избранным в жюри, сможете судить о фактах, но, что касается закона, вам придется следовать ему в соответствии с указаниями судьи?
– Да.
– В случае, если судья укажет вам, – медленно и торжественно произнес Мейсон, – что, согласно закону этого штата, обвинение должно полностью доказать вину подсудимой, прежде чем присяжные смогут вынести вердикт о его виновности, и что, следовательно, подсудимая не обязана занимать место свидетеля и давать показания в свою пользу, а может хранить молчание, полагаясь на то, что обвинению не удалось полностью доказать ее вину, примете ли вы это указание как закон и будете ли его выполнять?
– Думаю, что да, – кивнул присяжный, – если таков закон.
– В случае, если судья в дальнейшем укажет вам, что нежелание подсудимой занять место свидетеля и отрицать выдвинутые против нее обвинения не может учитываться жюри при вынесении вердикта и не должно комментироваться в связи с обсуждением дела, будете ли вы следовать подобному указанию?
– Да.
Мейсон опустился на стул и небрежно кивнул:
– Нет возражений.
Клод Драмм задал вопрос, который дисквалифицировал многих присяжных: