Дело об игральных костях

Гарднер Эрл Стенли

– Ты что-нибудь предпринимаешь для розыска Лидса?

– А как же! Мы проверяем все самолеты, особенно вылетающие в северном направлении.

– Я хочу поговорить с Серлом, – выразил желание Мейсон.

– Пустая затея! – мрачно ответил Дрейк. – Полиция арестовала его за проведение лотереи и продажу лотерейных билетов. Когда он обедал с Миликантом, они уже следили за ним.

– Ты знаешь, зачем он встречался с Миликантом?

– Вероятно, чтобы занять у него денег и выйти из-под ареста под залог. После встречи с Миликантом он хвастался

своим приятелям, что договорился о залоге и что руки теперь у него развязаны.

– Что же было дальше? – поинтересовался адвокат.

– В течение двух или трех часов он играл в пул, а затем позвонил Конвэю.

– Во сколько это было? – перебил Мейсон.

– Нам не удалось установить точное время, – вздохнул Пол. – Хотя мой человек пытался это сделать. Кстати, то же самое хотел выяснить и полицейский.

– Стало быть, полиция работает весьма оперативно, – высказал предположение адвокат.

– Это точно! – согласился Дрейк. – Мой человек пытался побыстрее и как можно больше разузнать об этом звонке, но опередил полицейского всего лишь на десять минут.

– Что же он выяснил, Пол?

– Нашлись два парня, которые слышали этот разговор. Причем один из них – краем уха лишь кое-что, а другой почти все. Серл говорил им, что собирается позвонить Конвэю около половины одиннадцатого. Он позвонил и спросил, все ли идет нормально. Конвэй, видимо, ответил утвердительно. Они поговорили две-три минуты, и Серл повесил трубку. Минут десять он играл в пул, а затем позвонил в участок, желая выяснить, какого черта они к нему пристают. Он сказал, что его бизнес так же законен, как и деятельность ночных банков, и что в конце концов его оправдают. Также он заявил, что нашел поручителя и внесет залог, после чего уедет.

Картина, на мой взгляд, вырисовывается вполне ясная: Серл вышел из квартиры Конвэя в начале девятого. Скорее всего, Конвэй согласился дать ему денег, но в ту минуту их у него не было, вероятно, он сказал Серлу, что знает, где их достать… Итак, все концы сходятся. Конвэй шантажирует Олдена Лидса. Лидс должен, очевидно, прийти к нему к десяти часам с двадцатью тысячами. Часть этих денег Конвэй собирается отдать Серлу для уплаты залога.

Шагая из угла в угол, Мейсон заметил:

– Нам обязательно нужно установить время звонка!

– Понимаю! – ответил Дрейк. – Если и в самом деле окажется, что он позвонил в десять тридцать вечера, это будет означать, что Конвэй – Миликант был жив после ухода Лидса.

– Он должен был позвонить, когда Лидс был там или вскоре после его ухода. Конвэй, видимо, сообщил Серлу, что достал деньги, и тот посчитал, что его дело в шляпе.

– В общем-то, это одно и то же, – решил Дрейк. – Плохо то, что никто не может назвать точного времени, когда звонил Серл. Он заявляет, что вышел из квартиры Конвэя около девяти вечера. Мы же знаем, что тогда еще не было и половины девятого. Он пришел играть в пул в девять часов и говорит, что звонил Конвэю около половины одиннадцатого. Ребята, слышавшие этот разговор, полагают,

что это было действительно в половине одиннадцатого, но они не уверены.

– Может быть, попытаться выяснить это каким-то иным путем, Пол? – предложил Мейсон. – У полиции должна быть запись о задержании Серла с указанием точного времени.

– Дело в том, что он пришел в полицию сам, и запись о задержании была сделана только через некоторое время после его прихода в десять тридцать пять, а к этому часу он уже провел в участке от пяти до двадцати минут, точнее установить невозможно.

– Мне необходимо поговорить с Серлом, – заявил Мейсон.

– Сейчас все козыри у полиции, – пояснил Дрейк. – Помни, что у них ордер на его арест.

– А что же в результате вышло с залогом? – поинтересовался Мейсон.

– С залогом ничего не получилось. Полиция установила его в размере пяти тысяч. Серл лез из кожи вон, стараясь снизить его до тысячи, однако полиция стояла на своем. Когда все аргументы были исчерпаны, Серл позвонил Конвэю: он хотел, чтобы тот пришел и принес деньги. Это было в одиннадцать тридцать, и в это время, естественно, по телефону никто не ответил. Серл посчитал, что Конвэй его надул, и разозлился до такой степени, что с ним стало невозможно разговаривать. Он продолжал звонить до тех пор, пока копы не упрятали его в камеру. И они не выпустят его оттуда, пока тот не напишет расписку.

– Послушай, Пол, – сказал Мейсон, – наш единственный шанс – запутать это дело так, чтоб копы не смогли разобраться, какое событие за каким следовало, а затем вытащить из этой мешанины нужные нам факты.

Дрейк кивнул, хотя и без особого энтузиазма.

– Думаю, это будет не так просто, Перри, – засомневался он.

Зазвонил телефон. Мейсон взял трубку. Это была секретарша Дрейка.

– Мистер Мейсон, – сказала она, – не могли бы вы передать мистеру Дрейку, что согласно телефонному сообщению «двенадцатого» Гай Т. Серл вышел на улицу.

– Спасибо, – ответил адвокат. – Передам. Есть что-нибудь еще?

– Пока ничего.

Мейсон повесил трубку и обратился к Дрейку:

– Звонили из твоей конторы. Серл на свободе.

– Откуда это стало известно?

– Сообщил «двенадцатый».

– Я вот о чем сейчас подумал, Перри, – предположил Дрейк. – Они ведь могли удерживать его в камере под различными предлогами сколько угодно времени. Однако Серл преспокойно разгуливает по улицам. Значит, он сделал что-то нужное окружному прокурору.

– Я хочу встретиться с этой птичкой, – произнес Мейсон. – Как бы это организовать, чтобы все выглядело понатуральнее?

– Ничего не получится, – с сомнением проворчал Дрейк.

– Получится, – настаивал на своем Мейсон. – Какие у него привычки? Ты его хорошо знаешь?

– Как свои пять пальцев, – заверил детектив.

Мейсон взглянул на свои наручные часы, постучал по ним пальцем и резко спросил:

– У него бывает второй завтрак?

– Обязательно. Это такой обжора!