Дело об императорском пингвине (Агентство 'Золотая пуля' - Сборник новелл)
Шрифт:
Итак - финал.
"- Ты - молодец, Снежана! Я горжусь тобой!- Болконский пожал мне руку.
Репортеры, не спавшие всю ночь в ожидании меня, зааплодировали.
Над городом вставала светлая заря".
Уф! Я поставила точку. Новелла была готова.
Я еще раз пробежала глазами написанное. И как я только до такого додумалась! Вот пусть теперь попробует шеф что-нибудь мне сказать по поводу поздней сдачи текста.
***
Василиса, прочитав в трубку яростный монолог по поводу гадов, ворующих семейные реликвии, наконец
– А ты знаешь, Света, еще кое-что пропало.
– Что?
– Кассеты диктофонные. У меня в коробке возле компьютера лежало двадцать кассет - это мои беседы с пациентами. Так вот, осталось только шестнадцать.
– А чьи исчезли?
– Я еще не проверяла, у меня же самолет через несколько часов. Придется заняться этим после Стокгольма... Но Император...- она снова погрустнела.
– Ладно, Вась, чего уж теперь?
Держись. Позвони, как вернешься.
***
– Я вычислила, кто пропал! сказала Василиска, когда мы после ее Стокгольма встретились в любимом баре "Антракт" на Фонтанке.- С кого начать?- спросила она, когда мы выпили по чашечке кофе.
– Давай по алфавиту. Для объективности,- авторитетно сказала я.
– Тогда так. Первый - Воропаев Сергей Сергеевич. Пятьдесят пять лет. Живет с женой. У них был поздний, долгожданный ребенок. И вот этот парень, двадцатилетний студент, недавно выбросился из окна. Я думаю - наркотики, но это к делу не имеет отношения. Старик держится, но любимая жена - в полном трансе: не ест, не пьет, смотрит в одну точку. В общем, отказывается от жизни. В принципе, надо бы поработать с ней, но это невозможно, поэтому я консультировала Сергей Сергеича. На мой взгляд - симпатичный человек.
– Так, дальше.
– Второй Имант Борис Рудольфович. Сорок два года. Крупный бизнесмен. Дела давно идут удачно.
Но последнее время почувствовал, что партнеры (соучредители) стали что-то "мудрить". В общем, Имант забеспокоился, перестал всем доверять. Ему кажется, что его пытаются "вывести из игры", отобрать бизнес. Стал нервничать, допускать глупейшие ошибки в бизнесе. Приходил за разрешением конфликтного вопроса. Приятный, красивый мужчина.
– Все у тебя - "приятные", "симпатичные",- передразнила я Ваську.- Одно имя Борис чего стоит!- С некоторых пор я была убеждена, что все Борисы лжецы.
– Да хватит тебе,- отмахнулась Василиса.- Будь беспристрастной. Ведь, этому вас в Агентстве учат?..
– Ладно, продолжай.
– Соловейчик Нина Александровна. Двадцать восемь лет. Лаборант в поликлинике. Не замужем. И в этом - ее проблема.
– Вот уж проблема! фыркнула я.
– Да ты научишься когда-нибудь слушать?- недовольно оторвалась от своих записей Васька.
– Ладно-ладно, не злись.
– Дело в том, что Нина боится мужчин. Потому что в детстве ее насиловал сводный брат.
– Фу, какая гадость!
– Согласна, гадость. И она, к сожалению, с воспоминаниями об этой гадости живет до сих пор.
– Все никак забыть не может?- удивилась я.
– Видишь ли, инцест не всегда приводит к психическим травмам.
Маленькие дети сексуальные домогательства со стороны окружающих, в том числе родственников (а сводный брат - родственник, только - не кровный), могут воспринимать как игру. В раннем возрасте дети мало что понимают, а потом и вообще могут все благополучно забыть. Другое дело, когда ребенку больше пяти-шести лет (а Нине было девять). Тут от подобных действий можно получить серьезную психотравму.
– И что, самому с ней не справиться?
– Бывает. Мы это называем "переработанной" травмой. Но вот Нина сама не может...
– Васька, какая ты у меня умная,- обняла я подругу.- Ты непременно станешь профессором.
– Свет, мы сюда зачем пришли?
– Все, все, все! Кто там у нас следующий потенциальный вор?
– Четвертый - тоже очень симпатичный человек: Полярников Олег Александрович. Тридцать пять лет.
Женат. Муниципальный депутат. Хочет баллотироваться в Думу. Приходил кое-что уточнить по поводу отрицательного и положительного внешнего имиджа.
– Уточнил?
– Да, думаю, некоторые мои советы ему помогут. Хотя у него и без того хороший имидж. И вообще симпатичный харизматический лидер.
– Итак,- подвела я черту,- каждый из этих четырех симпатичных людей мог спереть у тебя кассеты, да еще и Императора в придачу.
При воспоминании о чучеле пингвина Васька надолго замолчала. Но снова взяла себя в руки:
– Света, но ведь это мог сделать кто-то "пятый".
– Зачем?
– Ну... Чтобы скомпрометировать, например. Может, думал вор, у меня бесценные исповеди встревоженных людей, которые можно как-то использовать.
– Даже если вор - неизвестный "пятый", то его почему-то интересовали именно эти четыре кассеты.
– Или одна конкретная, а остальные взяты для отвода глаз,- додумалась Васька.
– Правильно. Значит, вне зависимости от того, кто вор, нам сейчас нужно выяснить, чья исповедь представляла интерес (либо кто-то испугался за компромат на самого себя, либо кто-то искал компромат на одного из этих четырех).
– Завгородняя, ты гений!
– Ну должна же я соответствовать подруге- профессорше!
Васька суеверно постучала по столу.
– Ну а дальше что?- Она с надеждой посмотрела на меня.
– Предположим, что вор - один из них...- Я надолго задумалась, принимаясь за вторую чашку кофе, которую услужливо принес старый знакомый бармен Слава.- Как ни крути, надо сужать круг подозреваемых.
– Правильно!- обрадовалась Вася.- Тем более что в моей квартире были только трое из них.
– И, стало быть, только трое могли подсмотреть твой - любезно выставленный на всеобщее обозрение - шифр,- подколола я в очередной раз вспыхнувшую Ваську. Кто эти трое?