Дело одинокой канарейки
Шрифт:
Учился Белов старательно, с однокурсниками не ссорился, но и дружбы ни с кем не заводил. Преподавателей удивляло отсутствие у студента какой-либо личностной оценки при ответах на вопросы, но Валера с лихвой компенсировал это тем, что, отвечая на вопрос, легко цитировал огромные куски юридических текстов без малейшей запинки.
К концу обучения юноша всерьез увлекся уголовным правом и, покидая институт, обладал невероятным даже для опытного юриста объемом знаний. Защиту выстраивал без лишних эмоций – изящно, легко. Валере прочили успешную карьеру адвоката по уголовным делам. Так оно и случилось.
По окончании института Белов сначала устроился работать помощником одного из адвокатов, но довольно быстро оброс собственной клиентурой. Цену себе
В один прекрасный момент этим решили воспользоваться настоящие преступники. К Белову обратились друзья бандита, которому грозила длительная разлука со свободой, и предложили баснословный даже по столичным меркам гонорар. Белов наотрез отказался брать дело. Тогда ему пригрозили расправой.
Неизвестно, осуществили бы преступники свои намерения, но у Белова произошел срыв. И раньше немного странный, он стал вести себя просто как параноик: нанял двух телохранителей, которые по очереди находились при нем двадцать четыре часа в сутки, обил двери квартиры металлическими листами, на улицу почти не выходил, все дела вел по телефону или факсу. Чтобы попасть на слушание дела, нанимал бронированный автомобиль. Со временем и этим меры безопасности показались ему недостаточно надежными, и тогда Белов обратился в посольства нескольких стран с просьбой предоставить гражданство, так как его – принципиального и неподкупного адвоката – преступный мир приговорил к смерти. Как ни странно, но через три месяца бельгийское посольство согласилось предоставить ему убежище. Белов покинул Россию, но болезнь осталась с ним.
Благодаря своим уникальным способностям Белов быстро нашел работу внештатного консультанта у адвокатов, ведущих дела со странами СНГ. Профессионализм Белова не вызывал сомнений, а объем знаний был воистину поразительным, что существенно сокращало время подготовки дел.
Однако в последнее время болезнь обострилась. Застать месье Белова на месте было все сложнее и сложнее. Коллеги начинали проявлять недовольство.
3
Лозенко прекрасно знал о болезни Белова и в глубине души подозревал, что дело с его вербовкой почти безнадежно, но предложенный гонорар – полтора миллиона долларов – заставил Германа рискнуть.
– Вы и есть Белов? – с расстановкой переспросил он хозяина. – Простите, а могу я, в свою очередь, увидеть ваши документы?
Хозяин явно не ожидал такого поворота событий. К тому же сидящий перед ним человек производил приятное впечатление. Голос его звучал мягко, успокаивающе.
– Зачем я вам понадобился?
Лозенко мысленно пожелал себе удачи и начал самым задушевным голосом, на какой только был способен:
– Начну с самого главного. Недавно была арестована крупнейшая преступная группировка, действовавшая не только в России, но в других странах. Материалы дела показались нашей компании интересными, и мы решили снять об этой банде фильм. Когда же начали знакомиться с материалами уголовного дела, то неожиданно обнаружили имя адвоката, который в свое время категорически отказался защищать этих негодяев. Лично меня эта история настолько заинтересовала, что я стал вас искать, но... – Лозенко засмеялся. – К тому времени вы уже покинули пределы нашей страны. Как я уже упомянул, преступников недавно арестовали, все они получат большие сроки, кто-то даже пожизненный. И мы очень хотели бы, чтобы вы в этом фильме выступили. Ведь именно из-за наглости преступников и бездействия правоохранительных органов вам пришлось покинуть Родину, отказаться от самостоятельной работы... В свою очередь мы готовы предоставить максимальные гарантии вашей безопасности: спецрейс, охрану, бронированный автомобиль. Если пожелаете, я буду неотступно находиться рядом с вами...
Белов долго молчал.
– Я никому не верю, – наконец заговорил он. – Вам не удастся меня заманить.
– Вы думаете, что я бандит? – Лозенко широко развел руки, словно демонстрируя абсурдность такого предположения.
– Не важно, что я думаю. Но в Россию не вернусь.
Тогда Герман решил зайти с другой стороны:
– Валерий Александрович, я много о вас знаю, ведь вы всегда бескомпромиссно боролись со всей этой нечистью. О вас до сих пор ходят легенды как о принципиальном и неподкупном адвокате, человеке с большой буквы. Неужели вы позволите своре гнусных жуликов, находящихся под замком, себя запугать? Ведь именно этого они и хотели – выбить такого человека, как вы, из рядов борцов за справедливость, неужели вы...
Время шло. Лицо Белова становилось все спокойнее, расслабленнее. Лозенко понял, что сейчас его единственный шанс – добиться подмены одной навязчивой идеи в голове безумца другой идеей: стать мучеником за идеалы справедливости. Герман старался не переборщить, внушал, что для охраны адвоката будут привлечены все необходимые средства.
Через три часа Белов сломался.
– Хорошо, – сказал он и поднялся во весь свой гигантский рост. – Я согласен. Но есть одно условие.
– Все, что угодно, – немедленно согласился Герман, которого уже начало поташнивать от усталости.
– Мы летим немедленно. Чтобы никто об этом не смог узнать и не успел подготовиться.
Лозенко поперхнулся.
– Как, прямо сейчас?
– Да. Лучшая безопасность – это отсутствие информации. В аэропорту, в Москве, берем то такси, которое я укажу, и едем прямо в комитет госбезопасности. Вы согласны?
Герман развел руками:
– Это ваше право.
Главное – сдвинуть Белова с места, а уж там, в Москве, он с этим сумасшедшим как-нибудь справится...
Глава 28
1
На всякий случай Аня решила удлинить прогулочный маршрут. Они доехали до площади Маяковского, запарковали машину и дальше пошли пешком. Аня немного нервничала и напряженно вглядывалась в зеркальные стекла витрин, пытаясь среди отражений многочисленных прохожих угадать банковского работника с кокетливой фамилией Ружичка.
А Даша, попав на преобразившуюся улицу Горького, совершенно позабыла, для чего сюда приехала. Неторопливо вышагивая мимо разноцветных витрин и вывесок, она крутила головой, не переставая удивляться переменам, произошедшим в столице за время ее вынужденной эмиграции. Чувства, вызванные переменами, были смешанными, противоречивыми. Стало чище, богаче, каждые десять метров попадались дорогие магазины, рестораны и прочие роскошные заведения, но куда-то безнадежно пропал тот неуловимый, едва осязаемый, дурманящий аромат шумного, пыльного и счастливого в своей бессмысленной суете города. Пропало то удивительно комфортное ощущение единства, когда на улице каждый мог подойти к каждому, стрельнуть сигарету или двушку для телефона-автомата и вовсе не потому, что нет денег, а потому, что соседний табачный киоск закрыт, в магазине напротив обед, а дородная продавщица мороженого категорически отказывается разменять пятачок даже на одну двушку.
– Вас много, – говорит продавщица, – а двушек мало, на всех не напасешься...
Даша вздыхала, вспоминая зловредных продавщиц. Вздыхала от того, что нельзя прямо сейчас подойти к палатке и потребовать разменять тот самый злосчастный пятачок на двушку. Увы, самая популярная монета застоя давным-давно канула в Лету вместе со своим братом пятачком, унося с собой и бесконечную свободу юности, и твердый вкус замерзшей маргариновой розочки мороженого…
Она смотрела на свой город и не узнавала его. Только голуби на Пушкинской до боли напоминали юность...