Дело одноглазой свидетельницы

Гарднер Эрл Стенли

Они задумчиво молчали, пока Мейсон не повернул машину на Вест-Лорендо-стрит и они не оказались в Шестьдесят восьмом квартале.

– Поторопились повернуть, Делла, – обронил Мейсон. – Теперь мы не на той стороне улицы.

Он проехал через перекресток, снизил скорость, пытаясь рассмотреть номера домов.

– Вот он, как раз на той стороне, – объявил Мейсон.

– Какой старый! – воскликнула Делла.

Мейсон кивнул.

– Могу поспорить – у его хозяина лет эдак двадцать пять назад вокруг дома имелось акров десять земли. Затем город начал наступать на него,

и он решил поделиться с ним землей, но, как видишь, сохранил достаточно места вокруг. Должно быть, футов тридцать-сорок с каждой стороны дома, чтобы, так сказать, не терять сходства с усадьбой. Но дом явно пришел в упадок. Его давным-давно не перекрашивали, и теперь можно лишь догадываться о его былом великолепии. Вот мы и приехали.

Мейсон развернул машину и поставил ее прямо перед входом.

– Ну как твои ножки?

– Еще не просохли.

– А я надеялся, что отопление в салоне согреет их. Смотри не простудись.

– Постараюсь. А как ваши ноги?

– Нормально. У моих ботинок толстые подошвы.

Мейсон погасил фары, заглушил мотор, обошел вокруг машины и открыл дверцу для Деллы Стрит.

– Ну вот, Делла, – сказал Мейсон, – мы продолжаем вести следствие.

Они быстро прошли по цементной дорожке к скрипучему, неокрашенному крыльцу под навесом, с деревянными столбиками и резьбой по краям.

Мейсон попытался на ощупь отыскать дверной звонок, как вдруг дверь неожиданно приоткрылась и мужской голос произнес:

– Простите, здесь не горит свет. Вы мистер Мейсон?

– Совершенно верно. Полагаю, вы мистер Карлин?

– Да, сэр. Проходите в дом вместе с вашей дамой.

Карлин открыл дверь пошире. Делла Стрит вошла первой, Мейсон – за ней.

– Отвратительная погода, – посетовал Карлин. – Очень холодный дождь.

– Да, неприятный, – согласился Мейсон, исподтишка разглядывая хозяина и комнату, в которой они оказались.

При тусклом свете лампочки он увидел мужчину лет шестидесяти, с крупной головой и серыми навыкате глазами за толстыми стеклами очков. Хозяин с непонятным спокойствием разглядывал ночных гостей.

Его одежда выглядела не менее поношенной и обветшалой, чем дом снаружи. Однобортный, давно вышедший из моды пиджак, давно не знавшие утюга брюки, ботинки, потрескавшиеся от продолжительной носки и принявшие форму широких ступней хозяина…

– Холостяцкое логово, – заговорил Карлин. – Я живу один. Экономка приходит два раза в неделю, а сам я ничего здесь не прибираю. Так что уж не обессудьте.

– О, это пустяки, – заверил его Мейсон. – Это мы должны просить у вас прощения за столь поздний визит. Однако обстоятельства таковы, что дело не терпит отлагательств.

Карлин снял очки и внимательно посмотрел на Мейсона. Левая сторона его лица оставалась спокойной и ровной, в то время как правая казалась слегка перекошенной – угол рта был немного приподнят, а край глаза – опущен. Все вместе создавало впечатление, будто Карлин воспринимает окружающие его предметы под кривым углом.

– Мой дом, – произнес он, – в вашем распоряжении. Я могу лишь догадываться, насколько вы заняты целый день, мистер Мейсон. Пожалуйте в гостиную,

у меня на плите горячий кофе.

– Вот это как нельзя кстати! – обрадовался Мейсон.

– Со сливками или черный? – спросил Карлин.

– Со сливками, – сказал Мейсон.

Гостиная как нельзя лучше отражала личность хозяина.

Здесь стояли три старомодных кресла-качалки, покрытые чехлами, и два деревянных стула с продавленными сиденьями, считавшиеся некогда стульями для буфетной. В комнате не было ни одного торшера и, очевидно, не было даже розеток в стене, поскольку провода тянулись непосредственно из патрона люстры, свисавшей с середины потолка. Из всей этой паутины проводов торчали лампы, затененные картонными абажурами, белыми изнутри и зелеными снаружи.

Маленький столик в середине комнаты был завален книгами, журналами и газетами, часть которых валялась и на полу. Небольшая кипа около одного из кресел свидетельствовала о том, что хозяин частенько сиживал здесь и, покончив с очередной книгой, просто бросал ее на пол.

– Устраивайтесь поудобней, – пригласил Карлин. – Сейчас принесу кофе.

И Карлин удалился на кухню, а Мейсон и Делла принялись разглядывать комнату. Делла улыбнулась Мейсону.

– Отгадайте, где его любимое кресло, шеф? – сказала она и указала на кресло-качалку, вокруг которого валялись разбросанные в беспорядке журналы, книги и газеты.

Мейсон улыбнулся в ответ, потом прошелся по комнате, разглядывая корешки книг, стоявших в потемневших от времени книжных шкафах из красного дерева.

– Боже мой, Делла, тут столько интересного! Наш новый приятель настоящий книжный червь. Ты только взгляни на эти переплеты!

– Что в них особенного? – спросила Делла. – И не пытайтесь выманить меня из этого уютного местечка, шеф. Я нашла газовый радиатор, и моим ножкам теперь просто божественно тепло.

Мейсон обернулся на нее через плечо. Делла стояла у фигурной решетки. Теплый воздух, поднимаясь снизу, слегка колыхал подол ее юбки.

Мейсон рассмеялся.

– Посмотрела бы я, как вы надели бы юбку в такую слякотную погоду, – сказала она. – Ну так что это за книги?

– Они разные, – ответил Мейсон, – но сразу видно, что это сплошь дорогие издания в роскошных переплетах и…

Со стороны кухни послышались приглушенные, шаркающие шаги, и в гостиную вошел Карлин, неся поднос с огромным керамическим кофейником, несколькими чашками с блюдцами, наполовину заполненной бутылочкой сливок и большой хрустальной сахарницей.

Он растерянно посмотрел на столик.

– Одну минутку, – сказала Делла Стрит. – Позвольте вам помочь.

Она сложила журналы и книги стопками. Карлин благодарно улыбнулся девушке, поставил поднос на столик и принялся разливать кофе.

Кофейные чашки оказались видавшими виды, треснутыми и разномастными.

– Боюсь, что у меня не найдется ничего лучше, – извинился Карлин. – Но вы понимаете, как трудно вести хозяйство одному, без заботливой руки. Впрочем, довольно извинений за мой скудный быт. Это дом холостяка. Но, как бы там ни было, я рад гостям. А теперь давайте выпьем кофе и познакомимся поближе.