Дело огня
Шрифт:
— Маруяма, — небрежно ответил Харада. — Своих не узнаешь, тыква?
— А это что?
— Кагэ в сторожке забыл. А хозяин требует.
— Он здесь?
— И ты меня задерживаешь, балда.
— Мне нет прощения! — охранник чуть ли не в колени себя головой ударил.
— Господин Харада, — выдохнул Асахина в ухо юрэю, когда они миновали дамбу, — если вы еще и через поселок пронесете меня бегом — боюсь, я не так скоро приду в себя, как требуется. Смотайте мне чем-нибудь для вида руки да и ведите себе.
— Хорошо, Асахина-сэнсей.
Юрэй осторожно поставил его на землю. Поддержал. Достал откуда-то небольшой моток веревки, закрепил руки — кажется, что плотно, а выскользнуть легко, — обмотал остаток поперек туловища. — Вам придется покупать новый мундир.
— Не напоминайте, — сквозь зубы сказал Асахина. — Еле за этот рассчитался… насколько он близко?
— Очень близко, — выдавил Харада.
В поселке было людно. На размещение двух с лишком сотен солдат он не был рассчитан, и те сидели вдоль склада — кто похрапывал, кто играл в кости, кто тихо напевал. Некоторые с любопытством оглядывались на Асахину, некоторые прятали испуганные глаза от Харады. Инженер встречал взгляды с жалостью — чем эти парни отличались от тех, кого он водил в бой под Уэно и под Фукухарой? Ничем. А может, это они и есть. Командиры соблазнились — и вот они сидят здесь и ждут непонятно чего. Расходный материал, как и жители деревни. Как и Ато.
Асахина понемногу закипал — и это было весьма кстати. Гнев — умеренный, не застящий глаза — хороший союзник в бою.
Они остановились перед зданием конторы. Асахина обратил внимание на жеребца у коновязи. Высокий конь — инженер плохо разбирался в европейских породах, — темно-серый, как грозовая туча, сильный и нервный. Шкура его лоснилась — и слуга обтирал это страшное животное, стараясь держаться подальше от зубов.
Господин Уэмура приехал буквально только что.
— Кто идет? — окликнули с плотины.
— Маруяма.
Эти люди не были беспечны. Просто солдаты, а не бойцы. Знают то, что им положено знать, знают хорошо. Расположились правильно, винтовки держат, как надо, но снимать их отсюда было бы чистым удовольствием.
— Почему один?
— Отправили назад, проверить, что за шум. Там вагонетка перевернулась, пустая, — он вообще-то не был обязан отвечать, но для охранника из провинции солдат — уже начальник.
— А что она там делала? — допытывался солдат.
— Наверху пожар, — голосом Сайто дал понять, что ему совсем не хочется объясняться, но так и быть… — На шахте. Добро это вниз толкнули, чтобы от огня уберечь. Одна докатилась вон дотуда — и упала. Всё. Я пройду, что ли?
Он прошел бы через этих олухов в любом случае, но не хотелось начинать прямо сейчас.
— Проходи, — кивнул часовой.
— Спасибо.
Он пошел по дамбе, быстро, не глядя по сторонам, как человек, который ходит тут каждый день. Да ему и не нужно было смотреть — все присмотрено еще в первый раз.
Итак. Под ногами — плотина. Ниже плотины — ручей, который довольно легко перейти вброд и через который проложен невысокий деревянный мостик. На берегу ручья — сушилка, угольная яма, пропиточный цех, там же бараки работников. На другом — контора, склады и станция.
Наверху полыхнуло неплохо — интересно, как будет внизу.
Точка вспышки. Хорошее выражение. Мы прошли ее в 1864. Температура поднималась, давление не уменьшали и где-то там в глубине — наверняка я представляю себе неправильно — возникла белая точка, размером с игольное ушко. И те, кто остался жив, очнулись через пять лет и не узнали пейзажа. А некоторые — и себя. Как Сано. Ноги и возможность отомстить… это тоже потому что огонь. Ему нужно где-то гореть, он не разбирает, человек не всегда может за ним успеть. Ноги и месть — мне бы это не подошло. Месть не имеет смысла. Иногда приходится хлопать дверью, не так ли, фукутё? Но это другое, это часть войны, вернее, часть спора. Хочешь, чтобы твои слова прочли, — напиши их кровью. Люди обращают на нее внимание, так уж они устроены. Не самый лучший способ, но бывает так, что другого нет. Я ничего не отдал бы за месть — а за возможность удержать Вакамацу? А за шанс успеть на север? Ведь на севере можно было устоять. И не просто устоять — лес, железо, уголь. Гавани, рыболовный флот. Эномото знал, что делал, — пять-шесть лет, и республика стала бы незаменимой для всех. Если бы можно было купить эти пять-шесть лет… Да, тут я бы согласился, не раздумывая, но позаботился бы о том, чтобы рядом все время находился кто-то вроде Тэнкена. На потом. Потому что мне бы понравилось. Мне бы обязательно понравилось.
Он перешел ручей, и его снова окликнули.
— Маруяма, — вяло сказал он.
— Дураяма, — огрызнулся постовой. — Куда прешь ночью на правый берег?
— К бабам, — наугад сказал Сайто, сокращая расстояние.
— Всё, бабы закончились, орясина. Тревога, утром выступаем. Пойди в кусты, руками сделай себе бабу.
— Запросто, — приблизившись вплотную, инспектор раскрытой напряженной ладонью ударил солдата в кадык. Гортань хрястнула, глаза солдата выпучились от боли, но даже крикнуть он не мог. Сайто схватил его обеими руками за голову и резко повернул. Подсел под обмякшее тело. Огляделся.
Никто не бежал к нему, поднимая тревогу, никто не наблюдал за мостом — этот пост не имел особого значения. Они просто заворачивали назад тех, у кого не ко времени разгулялась похоть. Может быть, часового получилось бы и не убивать. Если бы знать, что он один.
Инспектор аккуратно — все-таки очень шумное дело эта амуниция — опустил тело в одну из промоин, свел над ним ветки. Найдут, конечно, если будут искать, но найдут не сразу.
Перебежками добрался до бывшего поста — а там выпрямился и пошел, не скрываясь — пропустили и пропустили.
А вот у входа в пропиточный цех так уже не выйдет. Там двое. И двое внутри. Значит, придется рубить и стрелять.
Он резко вдохнул и выдохнул. Стоп. Стоп. В голове словно зазвучал голос Асахины:
«Чтобы температура держалась ниже точки вспышки, котлы охлаждают водой, поступающей из запруды. Видите трубы вон там? Когда температура начинает подниматься — синий кран ослабляют. Если она опускается — закручивают…» Но ведь если из труб не будет поступать вода — синий кран можно ослаблять сколько угодно…
А трубы охраняются? А трубы не охраняются. Они просматриваются с четырех постов — и если кто-то, кому не положено, будет с ними возиться слишком долго, на него обратят внимание. Да и сами рабочие наверняка приглядывают — от этого их жизни зависят… В принципе, этого достаточно. Но не сегодня. Топор бы раздобыть. Шум, конечно, — но Тэнкену шум сейчас скорее полезен.
В тени цеховой стены он пробрался к трубам, ползущим от запруды к цеху. Ба, да они бамбуковые! И разумно, пожалуй, — металл нужен только там, где уже горячо, так отчего здесь, подальше от цеха не обойтись деревом. Кто же в здравом уме будет неосторожен с такой трубой? И мы не будем неосторожны. Мы будем тщательны.